— Что же, он был очень непочтителен?
— Да, но не это главное, мистер Картер. Мне, например, страшно не нравилось, как он смотрел на мисс Этель, когда выезжал с ней.
— Другого кучера, значит, не было?
— Нет, мистер, — ответил старый дворецкий. — Пока Мулена не разбил паралич, он выезжал с господами. Да ведь Мейерс был большой знаток своего дела, он любил лошадей и умел обращаться с ними. Только вот эти его странности, чтобы не сказать более…
— А как выглядел этот самый Мейерс? — спросил сыщик после небольшого молчания.
— Да он скорее похож на разбойника с большой дороги, чем на честного труженика.
— Что вы этим хотите сказать?
— Судите сами, мистер Картер, — начал старый Джон, — Мейерс ходил всегда надутый, как индейский петух, голову задирал кверху, ну так и казалось, что он спросит: а сколько стоит Нью-Йорк? Воспитание он, должно быть, получил хорошее: стоило мне начать есть рыбу ножом, как он возмущался и говорил, что это его коробит.
— Вот оно что… — задумчиво произнес Ник Картер. — Что же, уйдя со службы, он у вас не появлялся?
— Нет, мистер. Он совершенно скрылся с горизонта.
— Ну, а после того, как вам стало известно его местопребывание, он не появлялся?
— По крайней мере, я об этом ничего не слышал.
— Может быть, он пытался в другом месте видеться с мисс Этель?
— Не думаю, мистер, — ответил старый слуга. — Мисс Этель сумела бы ему указать его место.
— Вам не приходилось слышать, что мисс Этель встречала его на улице?
— Даже очень часто, мистер! Кучер и то ворчал, что этот Мейерс попадался так часто навстречу, точно у него несколько двойников.
— Прекрасно! Этот Мейерс красивый парень?
— Пожалуй, если смотреть издали, — заявил Мекер. — Вблизи он похож на спаржу, посаженную в навоз.
— У него темные волосы?
— Избави Бог! Он скорее рыжий.
— Я думал как раз обратное, — задумчиво произнес Ник. — А какие у него глаза?
— Очень красивые! Темные и глубокие такие… Но, позвольте, ведь не думаете же вы в самом деле, чтобы мисс…
— Не приходите заранее в ужас от моих предположений, дорогой Джон, — спокойно перебил старого дворецкого сыщик. — Скажите, есть у вас на конюшне верховая лошадь?
— Конечно, мистер!
— Пусть мне се оседлают. А где живет этот Мейерс?
— На улице Денвиль. Его дом стоит в стороне от дороги и окружен сосновой рощей.
Старый дворецкий хотел было уже идти в конюшню, когда Ник Картер остановил его.
— Еще один, последний вопрос, Джон, — произнес он. — Ответьте мне по совести: мисс Этель охотно рассталась с Мейерсом?
— Как?! — изумился старый слуга. — Верно ли я вас понял? Мисс Этель с этим… С этим Мейерсом? Знаете что, мистер Картер, если бы я не знал, что передо мной величайший сыщик Америки, я бы сказал, что деньги, которые заплатили за ваше ученье, брошены на ветер!
— Черт возьми, — рассмеялся Картер. — Разве мой вопрос был так глуп?
— Гм… вы уж на меня не сердитесь, мистер, а только, знаете, такое предположение — это… это идиотизм.
— Но почему же, господин строгий критик?
— Да очень просто, мистер Картер. Если бы мисс Этель хотела выйти замуж за этого фрукта, ей совсем не нужно было бежать из дому: она сегодня совершеннолетняя и может распорядиться собой, как желает. Только, знаете что, барышня вышла бы скорее за меня замуж, чем за этого Мейерса!
— Успокойтесь, Джон! Я и сам, откровенно говоря, не думаю, чтобы мисс Этель пошла на это.
— Я тоже не думаю, — подтвердил Мекер. — Этот Мейерс был для нее пугалом.
— Он ей был противен? — живо осведомился Ник.
— Как вам сказать? Барышня его скорее боялась.
— Как же вы себе объяснили эту боязнь, Джон?
— Да никак, мистер Картер. Помню только, что когда он наконец ушел, мисс Этель мне сказала: «Я страшно рада, Джон, что этого человека больше здесь нет!» При этом, в ее голосе слышалась радость, как при избавлении от опасности.
— Все-таки, я не понимаю, чем он мог быть страшен мисс Этель?
— Кто знает, как он вел себя во время поездок!
— И все-таки весьма возможно, что она ушла с ним добровольно.
— Мистер Картер, — чистосердечно заявил старый слуга, — будь вы в десять раз проницательней, я и тогда не поверю этому.
— Но, однако, факты доказывают, что похититель находился в комнате мисс Этель уже в то время, когда ее тетя постучала в дверь и осведомилась о состоянии ее здоровья. Далее: мы знаем, что в дело была употреблена лестница, что собака не обратила на это ни малейшего внимания и что сама мисс Пайн, идя пешком до ожидавших лошадей, не издала ни малейшего крика, не сделала ни малейшей попытки ни к бегству, ни к самозащите; мало того, она сама упаковала свой чемодан… Согласитесь сами, Джон, это дает мне право заподозрить ее.
— Негодяй мог угрожать ей револьвером, мистер Картер. Может быть, барышне ничего не оставалось как повиноваться мерзавцу? Вы не знаете ее, мне даже смешно: гордая, умная мисс Этель и этот нахал.
— Значит, вы окончательно не верите в возможность добровольного ухода?
Старый слуга так энергично потряс головой, что Ник с трудом удержался от смеха.
— Успокойтесь, я сам в это не верю. Однако, оседлайте же мне лошадь.
— Вы хотите посетить этого Мейерса?
— Вы угадали.
— А мне можно будет поехать с вами?
— Сегодня нет. В следующий раз.
Через четверть часа лошадь была оседлана.
— Еще вопрос, Джон. Лошадь найдет обратно дорогу? Я хочу сказать, если я поверну ее головой к дому, она найдет свою конюшню?
— Безусловно, мистер Картер!
— Это очень хорошо, так как весьма возможно, что мне придется поступить именно таким образом. До свиданья, дорогой Джон!
С этими словами сыщик вскочил на лошадь и помчался галопом к дому Мирона Мейерса.
— Этот Мирон Мейерс, — бормотал дорогой Ник Картер, — единственный человек, о котором я знаю, что собака к нему привыкла.
Доехав до места, о котором говорил Джон, сыщик увидел простой сельский домик, окруженный сосновой рощей. Быстро повернув лошадь, Ник Картер помчался обратно, проскакав с четверть мили, он выбрал удобный момент и ловко спрыгнул на землю. Получившая на прощанье сильный удар хлыстом лошадь понеслась к своей конюшне.
— Великолепно, — пробормотал Ник.
Перескочив широкий ров края дороги, Картер очутился в сосновом лесу и быстро скрылся за стволами деревьев.
Минут через двадцать из лесу вышел молодой крестьянин и, перепрыгнув через ров, направился к дому Мейерса.
По виду крестьянин этот напоминал батрака, искавшего работу.
Одежда его состояла из засаленной блузы, кожаных брюк и сапог, подбитых крупными гвоздями. Потертая, выцветшая и местами прорванная шляпа, нельзя сказать, чтобы особенно эффектно сидела на всклокоченной голове парня, а длинная трубка, торчавшая во рту, придавала лицу батрака вялое, тупое выражение.
Крестьянин шел прямо к маленькому домику, скрытому за деревьями и, только подойдя ближе, остановился и с видимым интересом уставился на него.
Около двери он увидел человека, занятого какой-то работой…
Казалось, это обстоятельство придало ему мужества: он быстро прошел лужайку перед домом и подошел к работавшему мужчине.
Батрак этот был не кто иной, как Ник Картер, не имевший соперников в искусстве гримирования и переодевания. В работавшем на пороге маленького домика мужчине Картер по описанию тотчас же узнал сильно интересовавшего его Мирона Мейерса.