Лет ей, действительно, «что-то вокруг тридцати», если не придираться, иногда очень трудно угадать возраст женщины, вот такие мы хитрые. Ну ладно, возраст подходит. Светло-русые волосы собраны в небрежный узел, и кажется мне, что этой небрежности добивались довольно старательно и по безбожному прейскуранту. Тоже пока совпадает. Черты лица тонкие, даже острые, а нос, наоборот, мог бы быть чуточку поизящнее, и рот слишком широк, и скулы почти азиатские. Можно назвать её красивой? Вряд ли, слишком как-то нестандартно для красавиц. И всё же...
Одета она была в лёгкое льняное платье, простое, но наверняка не дешёвое, на запястье – браслет в виде тонкой змейки из неизвестного мне металла, у змейки – глазки-самоцветы. Камешки перемигивались мягкими искорками, будто играли. Вспомнилось сразу: «помесь змеи с колокольчиком». Змея? Пока не понятно. Голос – да, тихий и, даже можно сказать, нежный, но пока она меня никуда этим голоском не отправила...
– Девушка, вы меня слушаете? – я быстренько закивала. – Ещё что-нибудь?
– Нет-нет, Ир... Анастасия Игоревна, спасибо, теперь ясно! – ничего не придумав, чтобы ещё задержаться, я подскочила и покинула кабинет, в последний момент заметив задвинутую в самый угол стола вазу с чудесными орхидеями, и ещё фоторамку с девочкой, я даже не успела определить, какого она возраста. Маруся?
Я так увлеклась аналитикой, что в приёмную пришлось вернуться уже с лестницы. Распоряжение обнаружилось в папке с подписанными бумагами, я расстроилась, но уходить не торопилась. Вот как бы у Эльки выведать что полезное?
– Эль, не знаешь, почему наша Нэлли Григорьевна уволилась?
– Сказала, что хочет с внуками успеть понянчиться, пока её не прикончила такая работа.
Я хотела плавно расширить тему и перейти к остальным уволившимся, а если повезёт, то и к главбухше, но Эльку уже было не остановить.
– Слышала ту историю про снабженцев? Сверху нашему руководству предписали за два месяца списать все материалы со склада, чтобы к концу года на балансе был ноль, кажется, так. А там не всё так просто, нужны обоснования, для чего понадобились материалы, потом акты выполненных работ и ещё что-то. Разруливание поручили вашему отделу – как раз Нэлли Григорьевне. Она каждый вечер оставалась после работы, сочиняла истории: надо, мол, срочно покрасить гараж или заменить кабель в земле, и это при минус тридцати мороза! Школьник бы не поверил, а наши безопасники закрывали на эту глупость глаза, потому что передирали её пояснения уже для своих актов. Короче, всё списали, нас похвалили, а при защите годового отчёта выяснилось, что перевыполнение плана дало перерасход бюджета. Был такой скандал! Директору влетело, и отбиться Пал Андреич не смог, а ведь сами же его и заставили! Говорят: надо было ещё раз переспросить, списывать или не списывать. Ну вот, и все получили выговоры, а один снабженец чуть не попал в психушку с нервным срывом, он за склады отвечает. И Нэлли Григорьевне влетело хорошо.
– Ага, слышала ту историю, – я еле вставила слово. – Только это всё ещё зимой было, а Нэлли потом до июня работала.
– Ну, не знаю, может, надеялась, что наладится. А что здесь может наладиться? Привыкай, всё у нас так. И с каждым днём веселее. Да она не одна ушла, безопасник вон новый, только он ещё в марте появился.
– Ошка?
Ответить Элька не успела, потому что из кабинета директора послышались грохот и ругательства. Сквозняком открыло дверь, и нам предстала такая картинка: Павел Андреевич без пиджака стоял на подоконнике и возился то ли с жалюзи, то ли с самим окном. Выглядел он довольно смешно, потому что рубашка из брюк выбилась, а явно не вчера наметившийся начальственный животик упирался в стекло и мешал что-то там ремонтировать.
Заметив зрителей, директор грузно спрыгнул на пол, зато неожиданно легко подлетел к двери и гаркнул, вытирая пот с побагровевшей мощной шеи:
– Эльвира, вызови слесаря! – он с силой захлопнул за собой дверь, на меня даже не глянув.
– А как я вызову? – Элька расстроилась. – Слесарь в отпуске, сама относила в кадры приказ. Вот кого теперь вызывать? Окно это давно заедает. Какая муха его укусила? Утром нормальным был, и даже не с похмелья. Водителя за цветами посылал, дата у него сегодня какая-то, что ли, – Элька нервно потеребила серёжку в ухе, а я замерла: не потрёт ли нос. – Вот так и портят людям пятницу... Катя, чего стоишь? Уже перерыв начался, пошли кофе пить, а то всего пятнадцать минут.
Я рванула на первый этаж, спотыкаясь на ступеньках и проклиная узкую юбку с офисными туфлями. Выудила из посудного шкафчика чужую кружку и еле успела перехватить брата – тот собрался курить на улице, где уже прогуливались девчонки из договорного.