И вообще, с чего я взяла, что Алекс – это Толик? Из-за дурацкого галстука? Вряд ли Толик со своей патологической робостью доверился бы Нэлли Григорьевне, почему-то я об этом совсем не подумала. И влюблён ли он в Анастасию? Может, просто боится. Потому что он трус. Люди работают, терпят главконторские и прочие безобразия, и ничего, даже надо всем этим посмеиваются. Радуются жизни, а не бегут в какой-то Саратов. Можно подумать, там лучше.
Слышать больше ничего не хочу о шпионах, и о прочих тайнах Чёртовой Горки тоже.
Отмахнувшись от брата: «Лучше утешай свою Кариночку», я без сил побрела в кабинет. Однако одиночеством и там не пахло – у окна пристроился Антон Гурамов и наблюдал за прибывшей, наконец, «Скорой». Лицо его было серьёзным и сосредоточенным, и я вдруг с удивлением признала: и вовсе он не такой противный, как казался. Просто всегда раздражали его идиотские попытки строить мне глазки. Мужчины не умеют этого делать так, как мы, вот и нечего пытаться.
Заметив меня, Антон быстро вернул лицу обычное выражение и даже попробовал улыбнуться. На что я, скорее по инерции, съязвила:
– Радуешься? А где ты, интересно, был в момент преступления?
Гурамов опешил, потом оторвался от подоконника и двинул к выходу. Все сегодня от меня сбегают. И правильно.
Уже у двери он притормозил:
– Катя, тебе надо отдохнуть. Эксперименты из области психиатрии хорошо переносят не все, – и вышел.
А я так и осталась стоять посреди кабинета с круглыми, как блюдца, глазами.
***
«Юрий Борисович принял срочное донесение и нажал кнопку отбоя: не послушался, паршивец!
Он ещё раз перебрал фотографии, где счастливый агент «Алекс» развлекался в заозёрском парке, взял в руки уже немного потрёпанный вязаный галстук и, помедлив, приложил к рубашке. Открыл дверцу шкафа с закреплённым внутри зеркалом. «А ведь ничего цвет, и мне такой когда-то шёл, – он чему-то мечтательно улыбнулся, но тут же расстроился, только сейчас заметив свою небритость. – Старею, что ли? Элементарные вещи стал забывать. А может, усы отрастить? Когда-то и они мне шли».
Он погладил щетину над верхней губой, вздохнул и вернулся к столу. Взял трубку одного из телефонов, коротко доложил об обстановке и вытянулся в струнку, выслушав приказ.
Ну что ж, сынок, повезло тебе. Работай пока.
Юрий Борисович достал из сейфа папку с «Планом В», полистал. Надо только внести небольшую корректировку: со своим внедрением на объект придётся чуть повременить, месяца на три. А сейчас туда отправятся Лиза и, пожалуй, Заяц, пора парню заняться нормальным делом. Можно, для начала, к конторским охранникам пристроить. И очень хочется надеяться, что Алекс не выкинет что-нибудь ещё…»
Я перестала печатать и на секунду задумалась. Сделать Лизу рыжей, и уже сейчас включить это в текст? Ладно, посмотрим. Может, у Даньки с Кариной всё наладится, и не будет она слишком часто мотать брату нервы. А то я про Лизу пока так ничего и не решила, но мне кажется, что ей больше пошло бы быть блондинкой.
А Алекс... Подумаю. В конце концов, теперь я это буду писать, и писать я буду всё, что захочется именно мне.
Я щёлкнула по значку «Сохранить». Как бы всё это назвать? Я так уже привыкла к «Ч.Г.»… Но не повторять же Че Гевару, пусть за Нелли Григорьевной останется (или кто там Шпиона писал). «Чёртова Горка» – очень неосторожно. А уж черничный галстук…
В строку с именем файла я быстро вбила: «Частотный генератор». Вообще-то, не совсем грамотно, правильно говорить «генератор частоты», не важно, какой – хоть тактовой, хоть звуковой. Зато чужое любопытство такой документ вряд ли вызовет. А что-то нормальное успею ещё придумать – например, возьму какой-нибудь звучный псевдоним типа Чайльд-Гарольда, или даже Чернобровую Галю. А если Даньку завлечь в литературный тандем, то ещё проще – Чук и Гек! Не занудно, и «Ч.Г.» не пострадает.
2012-2016 (с перерывом в Четыре Года). Продолжение когда-нибудь возможно.
Конец