Наблюдали ли вы когда-нибудь как в небе, посреди дня возникает большая трещина, размером с двадцати этажный дом? Как она пытается вновь схлопнуться, пытается исчезнуть , вернуть все в прежнее положение, но у нее выходит только мелкая дрожь, затрагивающая обвислые облака и верхние листочки деревьев? Это бывает крайне редко и длиться только несколько секунд, за которые не успеваешь посмотреть то, что скрывается внутри трещины... А потом наступает несколько мгновений абсолютной тишины, от которой слух выворачивается наизнанку, но многие воспринимают это так как будто у них заложило уши, небо вновь обретает привычное положение и все остается так до следующего прорыва, который никогда не произойдет полностью.
Гуляя среди стихийного рынка на окраине города, где на газетных страницах и на старых выцветших простынях опрятные бабульки и подвыпившие дедки продавали разномастные вещи, извлеченные из сараев, кладовок и еще Бог весть откуда, я заметил одну чашу с весьма затейливыми письменами или узорами, покрывающими внутреннюю и внешнюю стенку. Я намеренно, чтобы цена не выросла в несколько раз, рассеянным взглядом оглядел ее и как бы нехотя спросил цену. Древний дедуля, казалось вылепленный вчера из серой глины, проскрипел в ответ что-то нечленораздельное, поэтому пришлось наклониться и еще раз задать свой вопрос.
- Ты бы лучше о другом спрашивал, парнишек, стоит то она немного как раз столько у тебя в кармане и наберется...
- А что спросить то?
- Что, что, да уже поздно, опоздал ты с вопросом, все поменялось, бери уже, да не мозоль мне глаза...
Я зачерпнул ладонью в кармане пригоршню помятых купюр и монет и вывалил их ему в протянутые ладони. Он как-то брезгливо посмотрел на них, затем сунул в карман и отвернулся.
- Колотушку, придется сделать самому... Сможешь?
Я еще раз посмотрел на его спину.
- Наверно смогу.
- Подбери какое-нибудь теплое дерево, например березу... у тебя ножка от табурета валятся под диваном...
- А все таки что спросить надо было?
- Иди уже...
Вернувшись, я действительно обнаружил под диваном сломанную ножку то ли от стула, то ли от табурета, но действительно ли она была из березы мне было не понятно. Вняв совету старца, я взялся вытачивать большим кухонным ножом колотушку. Древо действительно было теплым и пахло почему-то рекой, свежей рыбой и тиной. Колотушка вышла немного корявой, но удобно лежала в руке и извлекала из чаши чарующий звук У.
Каждый день приходя с работы, я как завороженный садился за чашу и часами вращал пестиком по краю. Через несколько недель у меня стал получаться идеальный звук, который заставлял вибрировать все тело и даже некоторые предметы. Время от времени я ходил со звучащей чашей по всей квартире и, проходя мимо большого коридорного зеркала стал замечать, что его поверхность, вернее воздух между мной и зеркалом наполнялся другой плотностью, он казался осязаемым. Несколько дней я наблюдал это изменение воздуха от звучания чаши, а потом как-то посмотрел на свое отражение...и это испугало меня, я вырони чашу и чуть не бросил колотушку в зеркало, но потом немного успокоившись стал рассматривать себя внимательней. В зеркале отражался великан, рост конечно был соизмерим с моим, но я понимал, что предо мной великан, все его тело было покрыто густой шерстью, глаза не естественно блестели желтым цветом, рот был полуоткрыт в беззвучной усмешке. И это был я, сомнений быть не могло.
Вибрации чаши открывали истинный вид человека. Я стал ходить по знакомым и иногда просто останавливался на улице и смотрел на людей сквозь звучащую чашу. Это и забавляло меня и в тоже время открывало какие-то тайны, озвучить которые я к сожалению не могу, так как они не поддаются объяснению, они находятся на уровне символов или звуков...
Так я стал зарабатывать неплохие деньги, подав объявление в газете о том, что описываю истинную сущность человека и даю указания об необходимых исправлениях. Клиенты валили как будто я давал им манну небесную. Они приводили с собой своих домочадцев, рекомендовали знакомым, так что вскоре пришлось уволиться и заняться только этим. Получалось так, что люди после моего описания, странным образом успокаивались и затем, когда я начинал им говорить о том, что лучше было бы поправить, они впадали в блаженную меланхолию, в которой находились до тех пор, пока эти изменения не начинали действовать. Вскоре мне уже не нужна была чаша для того чтобы вызывать эти колебания воздуха, я просто вспоминал этот звук и воздух становился плотным и стирал все ложные персоны и наложения. Обо мне тогда сняли несколько передач, с которых начались несчастные случаи тех кто хоть как-то был со мной связан. В передачах я честно рассказал о том, как все началось и что послужило причиной моего дара и конечно демонстрировал при этом свою восхитительную чашу. После чего мою квартиру несколько раз пытались ограбить, но к счастью у похитителей ничего не получилось, не смотря на то, что дверь не отличалась особой прочностью, а окна не были укреплены решетками. Затем нападали и на меня и на тех кого принимали за меня, в общем пришлось уехать, денег на тот момент у меня было очень много и потому срочно продав квартиру, я отправился в глухой сибирский городок, который когда-то при царе, встречал всех ссыльных на каторгу. Поселившись в гостинице я неспешно занялся просмотром местной недвижимости и концу неделе нашел совершенно недурственный маленький домик на краю города, где начиналась непролазная густая тайга. Переехав, я с удовольствием отметил, что мебель никакую приобретать не надо, все, что осталось от прежних хозяев вполне отвечало моим скромным требованиям. Дом этот до революции построил для себя некий мещанин Аркадий Петрович Мамлюков, известный в обществе как меценат и покровитель местного отделения тайного мистического общества Утренней Зари. Дом представлял из себя одноэтажное строение с обширным сухим подвалом, имеющим несколько узких низких оконцев. Он был забит почти полностью старой утварью, сундуками, старой мебелью и еще Бог весть чем. Жилой этаж был поделен на четыре неравные части, в которых размещалась гостиная, спальня, столовая зона и что-то наподобие клозета,совмещенного с душевой кабиной.