— Это мы еще проверим после, — сказала она. — Такие бригадиры, как ты, иногда сами бывают чумою…
Сергей взял под руку Айкан.
— Приехал, чтобы с тобою повидаться. Как настроение? Ты не ответила: как идет расплод?
— Все у меня в порядке.
— Это очень хорошо. Значит, вы не будете краснеть перед колхозниками…
— Только одно мучает, что ребят нет с нами, Сергей, а все остальное отлично… Могу сказать только тебе, Сергей, как другу, больше никому. Двадцать три овцы принесли тройни и сто тридцать девять разрешились двойнями.
— А председатель нам по дороге говорил, что семь троен и шестьдесят двоен.
— Председатель не знает! Когда появится на свет последний ягненок, тогда я ему скажу всю правду…
— А-а-а, понял, Айкан, понял… — засмеялся Сергей.
— Не хочется мне до конца расплода давать полный отчет, — смущенно улыбаясь, добавила Айкан.
— Понятно, понятно… Хотя и нет у тебя ничего общего с аллахом, а дедовскими суевериями руководствуешься! Покойный твой отец тоже был такой. Если даже ему грозили, что снимут у него с плеч голову, все равно он число приплода всегда уменьшал. И как только кончался окот, сразу у него появлялись десятки двоен и троен. И ты… — Сергей, не договорив, громко засмеялся.
По еле заметному знаку Айкан Эркингюл поставила на скатерть три тарелки с маслом. Девушки умылись и сели за чай.
— Приезд председателя дело обычное… А ты зачем явился, как перепуганный петушок? — Айымбийке обратилась к Эшиму.
Все, посмеиваясь, притихли, ожидая, что ответит бригадир.
— Говорят, однажды женщина, — начал Эшим, — похожая на тебя, когда резали барашка, взялась за край шкуры, делая вид, что тоже трудится… Так же и я… другие работают, а я… хотел посмотреть, сколько осталось у вас сена, если надо — подвезти на тракторе скирды две. Но, смотрю, сена у вас достаточно…
— Ах, вот как! Пусть твоя тетушка погибнет из-за такого заботливого бригадира! А пока подвези все это на тракторе к себе и набивай себе желудок! — сказала Айымбийке, составляя перед Эшимом угощенье.
Председатель поперхнулся от смеха и вскочил с места.
— А ну вас, тетушка Айымбийке!.. — сказал он весело. — Вы с Эшимом даже не дадите чаю напиться спокойно. Товарищ Медерова, — обратился он к Эркингюл, — дайте мне, пожалуйста, халат, я сменю Гульджан, чтобы она тоже выпила чаю.
— О-о, товарищ председатель, говорила же вам, чтобы сшили себе халат специально для расплодной кампании. У нас нет чистого халата, — ответила Эркингюл.
— Дочка, принеси халат своего брата! — сказала Айкан, кивком показывая в сторону спальни.
Смех и шутки сразу смолкли. Все в недоумении ждали, что будет дальше.
Эркингюл вынесла чистый халат, подала его Кенешбеку, тот заметил, что у девушки глаза полны слез, но промолчал. Эркингюл накинула на него халат и сказала:
— Он предназначался для Темирболота. — Чтобы не расплакаться при всех, она убежала в спальню.
При словах Эркингюл о том, что халат предназначался для Темирболота, Кенешбек почувствовал, будто кто-то безжалостной рукой вонзил в него нож. Он растерялся и стоял неподвижно. А когда всем сидевшим стали видны на нагрудном кармашке буквы, вышитые шелковыми нитками, — «Темирболот Медеров», настроение совсем омрачилось. Даже Сергей готов был заплакать.
Секунды, минуты бежали в молчании. Кенешбек принялся стягивать с себя халат.
— Не надо, — стараясь не обнаружить своей скорби, сказала Айкан. — Если Темирболот вернется, Эркингюл сошьет ему другой…
На глазах Айкан не было слез, но выговаривала слова она с трудом. Голос ее дрогнул, и многие из сидевших вокруг не могли сдержать рыданий.
Вдруг снаружи донесся шум машины, резко затормозившей у дверей дома.
— Посмотрите, кто там, — сказала Айкан.
Айымбийке не успела встать, как дверь распахнулась, с ушанкою в руках, потный и взволнованный, ввалился Чернов.
— Товарищи! Суюнчю! — крикнул он на всю комнату.
В волнении все вскочили с места. По киргизскому обычаю, когда приносят приятную новость и просят суюнчю, надо отвечать: «Пусть будет так. Чтобы и тебе радоваться! Говори, какую радостную новость ты привез?» Но никто не мог вымолвить ни слова, все глядели на капитана испуганными, заплаканными глазами.
— Что это за слезы? — удивился Чернов. — Я хочу вас обрадовать, а вы поминки затеяли! Радуйтесь! Темирболот, Лиза и Джаркын живы!
— Лжет! — не помня себя, вскрикнула Айкан и, схватив Чернова за ворот, принялась нервно трясти.
— Нет, тетушка Айкан! На этот раз говорю правду. Слышите, машина подходит? Это Лиза и Темирболот. Джаркын больна, ее отправили в больницу…