— Вся наша забота о детях! — крикнул кто-то из зала.
— Что у нас есть радостнее, чем дети, дорогая моя? — подхватил еще чей-то голос.
— Они наше счастье, богатство и радость! — зашумели в зале.
— Я хочу поговорить о Темирболоте, — громко, чтобы перекричать шум, сказала Жанаргюл.
— Чтоб он пропал вместе с матерью! — опять вмешалась Калыйкан.
— Выступите, когда возьмете слово, тетушка Калыйкан, — осадил ее Кенешбек, вставая.
— О Темирболоте вы все сами знаете, — опять заговорила Жанаргюл. — Поэтому начну прямо с вопроса о его поведении. Почему он озорничает?
— Ну, ну! — послышались в зале голоса. — Мы сами не знаем почему!
— От взрослых о матери Темирболота среди детей пошли сплетни, — продолжала Жанаргюл. — «Темирболот не сын Медера — Эшим его отец. У Айкан нет стыда, она испорченная. В Пржевальске ее видели пьяной на улице».
— Это все чистая правда! — вызывающе крикнула Калыйкан.
— А ты откуда знаешь, что все это правда? — громко спросил кто-то из женщин.
— Когда ты видела Айкан пьяной?
— Врет Калыйкан!
— Все выдумала! — шумели в зале.
— Правда! Всю правду расскажу. После этой учительницы выступлю! — крикнула Калыйкан, снова вскочив с места. Шелуха с ее губ попала на бритую голову старца Ашима.
— В своем ли она уме? — сердито пробурчал он, вытирая голову.
Задребезжал звонок председателя.
— Соблюдайте порядок, — сказал Кенешбек, — и дайте возможность товарищу Бакировой продолжать.
Зал понемногу успокоился.
— Сплетню бессовестной женщины слышит такой же, как и она, бессовестный сын. Он пересказывает это товарищу, а тот, в свою очередь, распространяет дальше. Ребята начинают травить Темирболота. «Темирболот, как твоя фамилия?», «Чью фамилию возьмешь?», «Сколько денег заработала мать, когда ездила в город?» — вот в этом роде и еще более обидные слова слышал Темирболот. Мальчик оскорблен… Он считает, что говорить об этом с кем-нибудь, а тем более с матерью — позор. Замкнулся в себе. На гнусные слова отвечал кулаком.
— Только моего Белека раз пять избил этот негодник. Чтоб его руки отвалились! — опять крикнула Калыйкан.
— Вот так началось «баловство» Темирболота, — спокойно продолжала учительница. — Люди не знали причины. А слухи множатся… Из-за подлой клеветы Темирболот перестает верить матери, следит за ней. Если бы кто-нибудь из мужчин на его глазах пошутил с Айкан, он убил бы мать и бежал из аила.
— Жаль, что он этого не сделал! — снова выкрикнула Калыйкан, сопровождая свои слова громким смехом. — У, выродок!
Люди в зале зашумели:
— Да сгорит дом сплетника!
— Кто эта подлая сплетница?
— Назови эту змею!
С места встал Ашым.
— Дочка моя, — обратился он к Жанаргюл. — Перестань играть в загадки. Если знаешь, кто этот коварный человек, говори прямо. Назови при всех его имя.
— Кто? Кто? — настойчиво спрашивали люди из зала.
Жанаргюл помолчала, потом решительно объявила:
— Этот «коварный человек» здесь и все время бранит Айкан и Темирболота… Если надо, то могу рассказать, как я об этом узнала.
— О подлая! — завопила Калыйкан. — Провалиться тебе сквозь землю, баба-учительница! Она хочет меня опорочить! Я считала ее другом, открыла ей всю душу, оказывается, она распроклятый недруг! Слушай, председатель, дай мне слово…
Калыйкан стала энергично пробираться к трибуне, расталкивая людей.
— Подожди, пусть Бакирова выскажется! — сказал председатель.
— Не стану ждать! Наплевать, что она не кончила. Провалиться ей сквозь землю! Хочу сейчас говорить, значит буду. Посмотрите, как я эту дрянь выведу на чистую воду! — Калыйкан настойчиво продвигалась к трибуне.
— Я все сказала. Если будут вопросы, отвечу, — Жанаргюл с этими словами сошла со сцены и села на свое место.
Калыйкан локтями и грудью оперлась о трибуну, оглядела зал и заговорила:
— Я вас знаю… Не злитесь, слушайте обоими ушами, что я вам скажу. Я вот эту Бакирову считала хорошей учительницей, а она оказалась коварной бабой-ягой, о которых говорят в сказках. Я ведь знаю: она отравила своего мужа, подсунув ему яд вместо лекарства.
По залу прокатился шум. Жанаргюл вспыхнула.