Лиза волнуется больше, но и она сдерживает себя изо всех сил…
Момун смотрел на них с дерева и был готов сразу проглотить обоих. Они очень мешали ему!
— О дорогой аллах! Дорогие духи моего отца, сколько раз вы поддерживали меня, поддержите и сейчас! — Момун схватил себя за ворот. Он прочел молитву в честь святых пророков, обращался к святому праху своего отца, вспомнил всех известных вокруг Иссык-Куля манапов и священных мулл.
Момун решил, что придется уйти ни с чем. Стало ясно, что больше оставаться неопознанным он не сможет.
Но пока не было возможности уйти. Какой-то человек в сером плаще все ходил здесь, срубил рябину, ушел… А потом пришли эти двое.
Сквозь густые ветви ели Момун не мог их хорошо рассмотреть, спустившись вниз, увидел получше. А когда он заметил пищу, разложенную на скатерти, ему так захотелось есть, что у него потекли слюнки. Желудок заныл, все тело сотрясал озноб.
И вдруг ему пришла на память мать, когда она, горбясь, подавала ему жареные блины и пареное просо, вспомнились ее слова: «Ешь, дорогой мой, ненаглядный».
Момун, конечно, не мог знать, что корова и теленок в хозяйстве его матери подохли, что черная собака давно поглодала их кости, ветер разрушил маленькую ветхую кибитку, толкнув мать в горячую золу и придавив горячим казаном жену брата… Ничего этого он не знал.
А прошло уже несколько дней, как погибли обе женщины. Так они и не дождались желанных «светлых» дней, о которых просили аллаха… Не дождались они и возвращения Момуна и Урбая, отправившихся за горы, чтобы вернуть далекое утерянное прошлое. Кибиткой, которая должна была стоять на берегу Иссык-Куля, забавлялся ветер. На седле, валявшемся поодаль, сидела стрекочущая сорока. Над головой старухи, мечтавшей обрести прежнюю беззаботную жизнь, выла черная голодная собака.
Момун не мог всего этого знать.
Он решил, что запутал тех, кто его преследовал, и ночью выйдет к границе…
«Сделано! Аллах к своему сыну всегда бывает щедр. Другого такого случая никогда не представится. Не надо упускать!» — Момун ощупал кинжал, потрогал пистолет в правом кармане. Прочел молитву… Он решил прикончить двух наивных чудаков, расположившихся прямо на снегу, взять еду и бежать…
Он еще раз огляделся вокруг…
— Пора возвращаться, солнце закатывается, я замерзла, — проговорила Лиза, вставая.
— Подожди, дорогая! Если солнцу пора закатиться, пусть! Пусть появятся звезды и замигают, — откликнулся Темирболот.
Момун тихо спустился на землю. Лиза, смотревшая на ель, увидела Момуна и, стараясь скрыть испуг, крикнула:
— Кто вы? Идите сюда!
— Приглашай, кто бы там ни был! — сказал Темирболот, весело глядя на подходившего Момуна. — Садитесь с нами!
— Пожалуйста, — растерянно вымолвила Лиза, обеими руками протягивая полный стакан вина Момуну.
«Не спеши, Момун… — сдерживал себя злоумышленник. — Сядь. Пусть они ничего не заподозрят, сперва прикончу девушку, а потом и этого…»
Он занял место на краю шубы Темирболота, протянул руку к стакану.
Темирболот, подобно барсу, прыгнул на Момуна, сдавив изо всех сил его шею, и уселся верхом врагу на спину…
Момун неожиданно перевернулся и всей тяжестью тела вдавил Темирболота в снег. Лиза схватила лежавший на шубе пистолет мужа и, крикнув: «Руки вверх!» — трижды выстрелила в воздух.
Растерявшийся было Момун понял, что это именно ему была устроена ловушка. Он не знал, что Темирболот и Лиза пили чистую воду и чай. Стараясь, чтобы его жест остался незамеченным, он потянулся рукой к правому карману.
— Держи его руку! — крикнул Лизе Темирболот, пытаясь сбросить врага.
Она вцепилась в руку Момуна, но тот сумел достать пистолет и выстрелил. Однако усилия Лизы привели к тому, что пуля задела только шапку Темирболота.
Момун, поняв, что дело его плохо, решил достать яд из воротника шубы. Он пытался укусить Темирболота, но ничего не выходило! Тогда он попытался застрелиться. Но Лизе, наконец, удалось выбить из рук врага пистолет…
Кто-то рывком схватил Момуна сзади и приподнял…
Темирболот не знал, как скоро придет подмога, и так напрягся, что, почувствовав свободу, с трудом разжал руки.
Один из пограничников крепко зажал рот Момуна… Его обыскали.
Собаки сердито лаяли на Момуна, как бы говоря: «Это ты, которого мы так долго ищем».
Чернов молча прижал к себе сначала Лизу, потом Темирболота и по-отцовски поцеловал, остальные дружно зааплодировали молодым героям.
14
Когда человек радуется — он смеется, веселится, поет, говорит хорошие слова и мечтает о счастье.