— Меня исключить из колхоза?! — вскипела Калыйкан. — Нет! Не выйдет! Хотите замести свои темные делишки!
Колхозники, словно отвечая на ее грязные слова, все встали со своих мест с поднятыми руками. Лишь плачущая Айкан держала руки опущенными.
Только что бушевавшая Калыйкан, казалось, одна-одинешенька стояла в огромном стройном лесу, где ей, ничтожной и жалкой, было темно и страшно. Тяжелые осуждающие вздохи вокруг были подобны порывам сурового и холодного ветра…
Калыйкан еще ни разу в жизни не роняла ни одного семечка. А сейчас они струей посыпались из ее бессильно повисших рук.
5
Темирболот, не переводя дух, прибежал из клуба домой и как вкопанный остановился у двери, не стал, как было заведено, открывать дверь и заниматься привычными делами. Он и сам не мог отдать себе отчета, почему не входит в дом.
У Темирболота от бешенства были стиснуты зубы; руками, сжатыми в кулаки, он то и дело вытирал с лица слезы злости.
Мысли мчались беспорядочным вихрем, не связываясь в узелочки, они возникали, как бы обгоняли одна другую, сталкивались, исчезали. Темирболот пытался сосредоточиться на чем-то одном, но снова все разлеталось, как перышки по ветру.
Глубоко вздохнув, он бросил взгляд в сторону гор. Отсюда обычно был виден Тескей-Силатоо. Туда, за три километра, Темирболот из первого класса ходил со сверстниками на экскурсии. Ребята рвали чудесные цветы, ловили пестрых бабочек, отдирали смолу от стволов высоких, как бы подпиравших небо елей, собирали ягоды.
Ала-тоо в разное время года радовал Темирболота то белизной снегов, то изумрудной зеленью травы. Обычно горы манили Темирболота: «Дорогой, тебе не надоело в аиле? Мы ждем тебя зимой — приходи покататься на лыжах, а летом для тебя всегда разостлан пестрый ковер из трав и цветов. Приходи!»
Сегодня горы не были видны затуманенному взору Темирболота. Да и не только Ала-тоо, дом старика Ашыма, что напротив, не мог рассмотреть Темирболот. «Надоело нам слушать про тебя да про Айкан», — как бы ворчали горы, обволакивая себя и все вокруг пеленою облаков.
Он посмотрел в сторону клуба. Клуб заслонен деревьями, а может быть, тоже не хочет видеть Темирболота? Даже лампочки, сиявшие на фасаде, сегодня отсюда не видны.
Никто не проходит мимо дома. Тишина. Не мычат коровы, не блеют овцы, не доносится лай собак. В эти секунды Темирболоту казалось, что он остался совсем один на белом свете.
До того как Темирболот заслужил дурную славу, дом Айкан был настоящим детским базаром. Если друзья Темирболота сговаривались идти в горы, то собирались они именно у него, отсюда и отправлялись в путь. Такие шумные сборища происходили два-три раза в месяц. А в обычные дни обязательно к Темирболоту забегали двое, трое ребят. Он объяснял им непонятные уроки, школьники вместе занимались. Если случалось, что Темирболот в чем-нибудь сам не мог разобраться, то он без ложного стыда шел к учителю и просил помощи.
Айкан всегда гордилась способностями и старательностью сына. Особенно ее радовало, когда он оказывался первым при разрешении какого-нибудь спора со сверстниками.
Матери было приятно, что к Темирболоту часто наведываются товарищи — не только одноклассники, но и ребята из старших и младших классов. Она радушно принимала гостей сына, поила чаем, угощала талканом[4] со сметаной…
Сейчас никто из ребят в доме не бывал. «Дорогой мой, не приближайся к Темирболоту, чтоб он, кровью харкая, зачах! Поколотит, порвет одежду, наставит синяков, руки-ноги переломает. Держись подальше от этого шайтана. Если он тебе глаза выколет, конец моей жизни!» — так говорили матери и отцы детям.
Мало-помалу ребята совсем перестали заходить в дом Медеровых. Айкан отлично понимала, что товарищи сына просто его боятся.
По-иному складывались отношения Темирболота с девочками. Одноклассницы Джаркын, Эркингюл и Лиза еще осенью приходили к Темирболоту — вместе готовить уроки. Все было мирно. Очевидно, они ничего дурного ему не говорили, а он девочек никогда не обижал.
Но опять-таки все испортила своим злым языком Калыйкан.
Однажды вечером, закончив уроки, Джаркын, Лиза, Эркингюл и Темирболот вместе вышли на улицу. Девочки, простившись, пошли по домам. Калыйкан, стоявшая у своей двери, подскочила к Темирболоту и злобно сказала: