— Да, да. Кто там?
Дверь приоткрылась. Показалась блондинистая головка адвокатши:
— Можно, Иван Сергеич?
— Заходи Оксана, что там у тебя?
Вместе с Оксаной вошла в совещательную комнату и вторая.
— Иван Сергеич, миленький, давайте пораньше закончим сегодня. А?
— Куда спешите, девчата?
— Вон у Милки муж сегодня московским с командировки возвращается, а она дом приготовить не успела.
— Мил, а ты чё ж молчишь?
— Так и я прошу, Сергеич, отпустите, я своему хоть ужин приготовлю, он же сутки в дороге.
— Ну девчонки, что я могу? Приговор то по любому написать надо, вон с бойцами посовещаться, — деланно важно кивнул капитан на меня и на проснувшегося Шелеста, — ведь судьбу людей решаем.
— Сергеич, да чё там решать, вмажьте этим подонкам по полной. Армии они боятся, мужики, называется!
Вот тебе и самый гуманный в мире советский суд. Бред! Адвокаты!!! В совещательной комнате!
Защитнички вышли, капитан глубоко вздохнул и вытянул из портфеля несколько исписанных страниц. В течении минут пяти он что-то дописывал, а потом объявил:
— Приговор готов. Подписывайте, товарищи народные заседатели, что согласны. Потом его отпечатают и вы свои подписи поставите ещё раз.
— Разрешите ознакомиться, товарищ капитан?
— Настаиваешь? — злобно скосил глаз председатель.
— По закону хочу.
— Ну хоти. Почерк у меня плохой, я сам вам почитаю.
Он начал читать. По всему выходило, что всю констатирующую часть он написал заранее, опираясь только на своё предварительное знакомство с делом. Ход судебного разбирательства не мог уже ничего для него изменить. Получалось, что любые вновь открывшиеся обстоятельства председателем трибунала отбрасывались как такие, которые могли заставить его переделывать собственную работу. Всё было решено заранее. Итого, учитывая молодой возраст подсудимых трибунал счёл возможным ограничиться: Иванову два года дисбата, Петрову — год общего с направлением на принудительное лечение!
— А почему именно так?
— От любопытный попался! Грамотный?
— Ага.
— Ну, слушай. Отягощающих обстоятельств нет, можно ограничиться дисциплинарным батальоном, это раз. Но Петров наркоман, мы обязаны его лечить, а лечение в дисбате не предусмотрено, поэтому ему год исправительных лагерей с принудительным лечением, это два. Подписывайте.
Теперь мне стал понятным план Петрова — чтобы не попасть в дисбат, он назвался наркоманом. Хитёр стервец. Я о таком варианте, как срулить с дисбата, раньше и не догадывался. А Иванов скорее полный даун, если не воспользовался этой же возможностью.
— Но, товарищ капитан, ведь вы всё видели, слышали, как они отвечали на вопросы. Не уверен в отношении Петрова, но Иванов точно знаком с наркотиками не понаслышке, да и видик у него вполне конкретный. Из них двоих наркоман, скорее, он.
— Трибуналом такие факты установлены не были.
— Так может быть необходима медицинская экспертиза?
— Не вижу такой необходимости. Ещё вопросы? Нет? — он начал терять терпение.
— Есть, — я тоже, — Письмо к матери. Факты неуставных отношений, которые, по моему мнению, и толкнули их на нарушение закона.
— Фактов неуставных отношений не установлено, сержант, — он готов был испепелить меня.
— А письмо?
— Он мог его специально написать, чтобы оправдать свой побег.
— За месяц до побега? Тогда преступление было заранее спланировано, а следовательно, мы не можем ограничиться направлением в дисциплинарный батальон. То есть: или-или.
— Всё! Хватит умничать! Подписывайте приговор.
— Я не подпишу, — произнёс я быстрее, чем подумал.
— Что?!! Да я тебя… Ты у меня… Рядовой Шелест?
Тот безропотно взял бумажки и подписал их, уверен, что он и не пытался понять, о чем это мы с капитаном беседуем.
— Младший сержант Руденко?
— Товарищ капитан…
— Ты подпишешь?
— Нет.
— Ты что с ума сошёл? Да это же ЧП! Подписывай!
— Нет.
— С чем ты не согласен?
— Считаю, что дело не было должным образом расследовано, приговор основывается на недостоверных фактах.
Он долго смотрел мне в глаза, я старался выдержать, назад дороги у меня всё равно уже не было.
— …Потом, я считаю, что процедура вынесения приговора была нарушена, в совещательную комнату входили посторонние, вы вели телефонные разговоры.