И как после этого любить субботу?
Однажды в такую вот субботу, перед началом политзанятий я встретил в части нашу гражданскую начальницу:
— Гена, собирай свою бригаду. Хоппер с цементом пришёл, надо срочно разгружать.
— Так сегодня же суббота.
— Работа важнее.
— Извините Людмила Николаевна, мне нужен приказ любого офицера нашей роты.
— А кто есть?
— Дихлофос. Виноват, лейтенант Вилков, замполит роты. Он сейчас командует.
— Хорошо я поговорю с ним.
Я видел со стороны этот разговор, закончился он ничем, замполит отказал. А в понедельник он получил за это, по меткому выражению Корнюша, клизму на полведра скипидара с патефонными иголками. Железные дороги выставили нашему УНР штраф за два дня простоя вагона. Тут то, как говаривал Чапай, карта нам в руки и пошла. Всего за бутылку, каждую субботу нам в часть звонили с Кулиндорово и вызывали бригаду УПТК на разгрузку вагонов. Задерживать нас уже никто не смел.
С народом на железнодорожной станции у нас были прекрасные отношения. Конечно я мог настоять и отменить рабский труд нашей бригады на разгрузках не наших грузов. Но тогда и станция перестала бы нам помогать: подавать вагоны туда, куда мы хотим и тогда, когда нам это надо, давать нам железнодорожные краны, закрывать глаза на некоторые простои вагонов. Всё как обычно — рука руку моет. И поэтому разгружали мы всё. Например на Центролите вагоны с лесом. Первый раз, когда мы увидели ЭТО, то были немало удивлены.
— Ребята, вагон с досточками помогите разгрузить, — нежно приказала нам Людмила Николаевна одним весенним утром.
Пришли мы на Центролит, стоит обычный вагон, не платформа и не полувагон, а вагон. Откатываем мы двери и видим сплошную стену плотно уложенной шелёвки. Стена досок вплотную к дверям и просвета не видно ни по бокам ни вверху. То есть выглядит так, что крыша у вагона съёмная: крышу сняли — погрузили, потом крышу назад приварили — выгружайте как знаете. Мы стояли и тупо смотрели на дверной проем, мы даже не понимали, как можно попасть внутрь, как начать выгрузку. Пришлось звать помощь. Помощь нам объяснила, что доски режутся на зонах по длине почти на две трети вагона, то есть завести доску в вагон можно только по диагонали, слегка её согнув, а уже внутри вагона можно полностью выпрямить и уложить на место. С целью выгрузки мы должны были проделать обратную операцию — один край доски завести в дальний угол вагона, тогда, слегка согнув, её можно было выбросить в проём двери. А по высоте вагон заполняет под завязку, под крышу зек, находящийся внутри вагона. Последние доски он укладывает ближе к дальней от открытой двери стенке, затем в центре под куполом вагона, оставляя себе минимальную щель вверху двери, чтобы потом выбраться наружу. А по дороге, от тряски эти последние доски распределяются равномерно по вагону, закрывая собой щель вверху двери, теперь, если открыть дверь, создаётся впечатление, что вход полностью замурован.
Нам дали стремянку. Прежде всего надо было вновь проделать щель, отбрасывая, отодвигая доски от двери в самом верху. Попробуйте в свободное от работы время позаниматься такой физкультурой. У нас ушёл час до того, как самый маленький из нас — Юрка Тё смог попасть внутрь вагона. А потом уже и мы. Ну и работка, я вам доложу! Вначале работать можно только лёжа, потом на коленях, поэтому локти, колени и даже ладони, несмотря на рукавицы, через полчаса работы утыканы занозами. Дышать тяжело, воздух наполнен пылью с миллионом потенциальных заноз для лёгких. Уж лучше цемент!
Разгрузка угольных электродов для дуговых печей на том же Центролите. Цилиндрические с отверстиями в торцах электроды килограмм так 80 каждый выгружаются из полувагона специальными крюками, в виде согнутой под девяносто градусов толстой арматуры, на конце паука. Проблема в том, что электрод изготовлен из графита — наилучшего смазочного материала. Крюк всё норовит выскочить, а убегать от 80 килограммовой бомбы не представляется возможным не только из-за недостатка пространства в полувагоне, а потому, что скользко, через полчаса работы подошва сапог покрывается графитовой смазкой, графит по графиту это даже не остро отточенные коньки по льду. На ногах устоять невозможно, а ровного пола под ногами нет, под ногами электрод к электроду, диаметр — сантиметров сорок и длина под два метра. Падаешь каждые минут пять, неожиданно падаешь, а падать больно.
Или «вертушка». На ЗЖБИ на «вертушках» поставлялся щебень. «Вертушка» это железнодорожный состав, состоящий из платформ с одним вагоном-теплушкой для охраны и сопровождающих лиц посреди состава. Щебень выгружали специальным ковшом, но чтобы ковшом можно было работать, надо было открыть все борта платформы. Это и была наша работа. По длинному борту восемь замков. Выбить тяжеленный зацеп из замка можно только кувалдой. Стоишь на склоне железнодорожной насыпи, почти в кювете, над тобой платформа, то есть махать здоровенной кувалдой надо прямыми руками над головой, если промазал, улетаешь по инерции вместе с кувалдой под насыпь. С трёх ударов зацеп можно освободить, если каждый из ударов попал по зацепу, если попал в неподвижную скобу замка, то ощущение такое, будто тебe самому кувалдой по плечам вломили. Открыл одну платформу — руки больше не поднимаются, а таких платформ штук двадцать. Та ещё работёнка!