— Ебу. Всё, не хочу я домой. Ты как хочешь, а я спать.
Мой друг ушёл, а я закурил ещё одну.
Сразу же после подъёма длинный звонок. Казарма на мгновение затихла — какой будет приказ из дурдома? Дневальный орёт:
— Руденко, Войновский, к командиру роты!
Казарма снова привычно зашумела, в каптёрку вплыло приведение, слегка похожее на Войновского. Безвольно отвисшая нижняя губа, отсутствующий застывший взгляд. Я ему:
— Пошли, терпила. Посмотрим, что там нового в голове у Беса.
Мы с необходимой осторожностью вошли в канцелярию. Смрад перегара и табачного дыма казались более плотными, чем дверь. Я вообще не помню майора в умывальнике. Когда он чистил зубы? Мы стали по стойке смирно в двух шагах от стола.
— Товарищ майор, военные строители младший сержант Руденко и рядовой Войновский по вашему приказанию прибыли.
Тишина в ответ. Майор, низко склонив голову, сидел на своём месте за столом в застиранных кальсонах и курил. Долгая пауза, затем устало, но довольно спокойно:
— Приказываю вернуть каптёрке прежний вид. Вакханалию с публичным домом прекратить. Никаких отпусков.
— Но, товарищ майор… — осмелился я. А чего мне было терять?
— Никаких «но». Я сказал!
— Вам же нравилось!
— Я те дам «нравилось»! Тебе на губе понравится! — майор начал разогреваться, звук усиливался. — Слушай мой приказ, борзота охуевшая: для начала, вместо отпуска, за порчу военного имущества, по три наряда вне очереди! На картошку! На кухне теперь ваш аккорд будет до самого дембеля…
Своё обычное «нах» он добавить не успел, Войновский, как стоял по стойке смирно, так по стойке смирно, ни на градус не сгибаясь ни в поясе ни в коленях, опрокинулся вперёд и со всего своего роста хрякнулся головой об стол, а затем тело его сложилось и оказалось на полу. Даже майор обомлел, не говоря уже обо мне. Выжить после такого падения казалось нереальным, но Войновский зашевелился. Я помог ему подняться, с тревогой ощупывая глазами лицо моего друга. Майор вскочил из-за стола:
— Что это было?
— Виноват, товарищ майор, заснул, — перепуганный сип Серёги.
— Сколько вы не спали?
— Шесть суток, товарищ майор, — ответил я, Войновский сейчас бы не подсчитал и своих лет.
— Ну как же так, сынки… — глаза майора вмиг оказались на мокром месте, — Нельзя же так. Ну, старшина… вот же сучий потрох. Ладно, свободны, идите умываться.
Мы вышли в коридор. Я спросил Серёгу:
— Ты чего это? Спецом?
— Каким спецом? В натуре заснул.
— Стоя? Под крик Белого коня?
— Веришь, даже присниться успело что-то такое хреновое с ударом по голове на приконце.
— Верю. Я же говорил, что лучше вообще не спать. Пошли пожрём чего-нибудь.
Помню ли я тот отпуск? Нет. Проспал, наверное, все десять суток.
У кого дочь?
Конец весны 1985 года. Чабанка
Мы-то с Серёгой в часть вернулись, а вот майор Белоконь — нет. Все офицеры и прапорщики нашей роты весной того года посменно, понедельно должны были находиться с личным составом на Широком Лане в Николаевской области. Только Корнюш не побывал там ни разу, он предпринимал все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы не оказаться на командировке. Был на Ширлане большой военный полигон и решили, наверное, где-то в застенках Генштаба построить какую-никакую инфраструктуру для удовлетворения бытовых нужд военнослужащих. Наша рота строила котельную на этом секретном объекте. Так вот, как обычно в субботу со сменой белья, поехал наш майор менять прапорщика Байкова. Байков в часть вернулся. Неделю на Ширлане, как все считали, командовать должен был Белеконь, но машина, которая через неделю отвезла нового сменщика, вернулась в часть пустой. Оказалось, что эту неделю Белоконя никто на Ширлане не видел.
Странно, но исчезновением целого майора действующей армии контрразведка не обеспокоилась. Только недельки через три командование части начало вялые поиски нашего Беса. Произведённое дознание показало, что водитель, который вез бельё с майором, по приказу командира, высадил того посреди села, не доезжая нескольких километров до полигона. Прочёсывание села силами нашей роты принесло результат — наш майор мирно жил у дородной тётки, латал забор, колол дрова, посылал всех на хуй и на службу возвращаться не собирался.
За что по-быстрому был выдворен из рядов Советской армии без пенсионного обеспечения. С глаз долой — из сердца вон!
Жалко. На самом деле, был Белоконь человеком незлобливым, а ко всем его чудачествам можно было приноровиться и даже управлять ими. Удобный он был командир.