Приехал муж. Сначала громко заткнул жену, а потом вызвал нас на разборки. Вовка и я вышли с бутылкой самогонки. Для тех-то краёв и в те-то времена была она редкостной невидалью. У ейного мужа глаза округлились и разговор сразу пошел в мирном русле. Через полчаса мы уже дружили семьями.
В сопровождении соседа пошли осматривать местные достопримечательности. Их было мало — одна. На территории базы, кроме убогих домиков и не менее убогих и редких тополей ничего не было. Не было даже, в мало-мальски ухоженном виде, кустов, травы, дорог, аллей. Но в воде реки Дон, в десяти метрах от берега стояла красавица бильярдная. На огненно-красном закате она придавала пейзажу японские очертания. К стеклянному строению вел мостик. Мы пошли туда. Внутри стоял довольно приличный «русский» полноразмерный стол, компания мужиков в плотном дыму резалась два-на-два. Наш сосед предложил:
— Сыграем?
— А чего, давай забьем, — немедленно согласился я, имея ввиду занять очередь.
А дальше произошло что-то непонятное. При наших словах, мужики немедленно сложили свои кии и с явным огорчением отошли в сторону. Сосед, не обращая на них ни малейшего внимания, стал расставлять шары. Как будто мужиков здесь и не было. Должно быть столько же внимания обращала раздевающаяся Клеопатра на своих рабов.
Следующим утром мы пошли на пляж все вместе. Собственно никакого благоустроенного пляжа не было, но песок был по самой природе этих мест отменного качества. У берега сосед скинул с себя тенниску, штаны и я, не сдержавшись, присвистнул. Синие перстни на его руках я уже видел и прочитал, если все правда, то он сидел, в смысле отбывал наказание, и не раз. Но когда он разделся, то стало понятным, так как я знал, что такими наколками не шутят, — с нами в одном домике отдыхает ну очень серьезный авторитет. Достаточно было увидеть характерные звезды на коленях и ключицах. Это уже абсолютно самодостаточные воровские регалки. Торс соседа был украшен неплохо «сшитым» гусарским мундиром — эполеты с бахромой на плечах, аксельбанты, ордена, кресты, пуговицы.
— Китель то сними, бля, упаришься, — вывела нас из ступора очевидно стандартная шутка жены соседа.
Купались, разговаривали. Повторюсь, что все передаваемые мною здесь разговоры это окололитературный перевод. На самом деле понять нам собеседников было порой непросто, хоть мягкость их речи и напоминала нашу украинскую. Сосед сам, часто повторяя набившую оскомину шутку, передразнивал среднерусский говор, тыча пальцем в воду: «Ой, Ваня, гля, кака мядуза плявёть, — Милк, кака в пязду мядуза, гавна кусок!»
Мы подружились, много времени проводили вместе. Помню два эпизода. Первый, как к соседям приехали родители с мясом для шашлыков. Дряхлый, тощий, древний отец соседа уже после первого стакана положил на мои очки глаз и всё время пытался вызвать на драку. Сосед его успокаивал:
— Остынь, батя!
— А че он умный, да?
— Зрение, батя, у него плохое.
Это пример перевода. Так сказать смысл сказанного. В живую был только мат. Мат и агрессия господствовали в этих местах. Даже эта старая немочь в сатиновых трусах пыталась найти на свое заднее место приключений.
А второй эпизод, как нас с Вовкой за пивом пригласили поехать.
Утром по базе пронесся слух, что в Волгодонск пиво сегодня привезут. Редкость. Ощущалось, что Новый год в этих местах бывает чаще. Чувствовался ажиотаж у стосковавшихся аборигенов. Сосед же нас спокойно спросил:
— Пива хотите?
— Конечно. Но, наверное, сложно будет взять, очередь.
— Поехали. По дороге воблы купим.
— А чего и вобла есть?
— Чего, чего, а воблы здесь навалом.
Мы взяли с собой три трехлитровые банки и поехали на моей машине. Пивная от греха подальше, располагалась за городской чертой. В степи одинокое здание, вплотную окруженное огромной злющей толпой и плотным куполом вони. Вход в пивнуху охраняли два огромных милиционера, они на две головы возвышались над остальными, в их руках были дубинки, до того невиданные ещё мною. Те, кому уже повезло, валялись здесь же, плотно укрывая почву по диаметру от здания метров от двадцати до пятидесяти. Там и сям пили и там же оправляли нужду. Учитывая степень местной агрессии и в обычное время, здесь пробраться целыми сквозь всё это возможным мне не представлялось. Мы с Вовкой с опаской вышли из машины, на нас косились такие взгляды, что свою любовь к пиву я уже проклинал. Сосед же взял у нас авоськи с банками и пошел сквозь толпу. Легко и непринужденно. Те, кто оглядывался потревоженные тишиной сзади, немедленно расступались, замолкали и дергали за рукава других. Менты на входе заупрямились: