— Нет. Больше нет.
Всё стало до ужаса понятным. Потерпевшая пропала, протокол ее первого допроса, где идет речь только о трех преступниках, из дела исчез. Вчера был, я с него выписку делал, а теперь исчез. И суд решает продолжать слушания, а прокурор, видя всё это беззаконие, не вмешивается. Картина была ясной и я со своими вопросами в эту картину ну никак не вписывался.
Объявили перерыв до завтра. Все пошли на улицу, по дороге в коридоре меня дернул за рукав старенький адвокат-фронтовик, он защищал немого:
— Молодой человек, можно вас на минутку?
— Конечно.
Мы остановились.
— Молодой человек, те вопросы, которые вы задаете, делают честь вашему знанию дела…
— Спасибо большое…
— Простите, это не всё, что я хотел сказать. Главное, что ваши вопросы делают честь вашей смелости и, простите ещё раз, глупости. Смею заметить, безрассудной смелости и вопиющей глупости. Вы понимаете, с кем вы боритесь?
— Кажется, да.
— А мне кажется, что нет. Поверьте, это очень опасные люди, а вы ещё молоды, вам есть, что терять. Не рискуйте. Я человек уже старый и знаю, что говорю. Не рискуйте больше. Я вам помогу, я задам те вопросы, которые вы хотели бы задать.
— Спасибо. Так давайте я вам их передам.
— Вам кажется, что вы умнее всех? Молодость… Не будьте так наивны. Все здесь люди умные и все понимают, что, у кого и как надо было бы спросить и если не задают этих вопросов, так это потому, что не хотят. А я вам обещаю, что эту ношу я возьму на себя.
— А вы не боитесь?
— Я?
Он немного театрально усмехнулся и поковылял вниз по лестнице, не ответив. Я вышел на улицу вслед за ним. Пока мы разговаривали, к зданию суда подъехал «воронок». Стал он на минимально возможное расстояние от двери, получилось метров десять. Милиционеры образовали коридор. Сейчас должны были выводить подсудимых. Оказавшись на краю толпы, которая окружила этот живой коридор, я обратил внимание на трёх человек идущих от стоящего недалеко «жигуленка». В центре этой троицы выделялся мужик с большим животом и властным лицом. Вывели подсудимых. Люди зашумели, родственники и друзья старались крикнуть что-то одобряющее. Шум толпы накрыл рокот за моей спиной:
— Сына, держись!
На голос дернулся Белозерцев.
— Батя, спасибо тебе!
Его сразу в спину подтолкнул конвоир. Белозерцев младший поднялся в проход воронка, остановился там и повернулся, его глаза обегали толпу в поисках отца.
— Сына, не боись, люди тебя встретят.
— Батя, спасибо, спасибо тебе за всё!
Конвоир втолкнул подсудимого в черную утробу. А из оцепления обернулся пожилой старшина милиции:
— Не положено! Немедленно прекратите разговаривать с подсудимым!
— Пошел ты на хуй, ко-о-озёл, — довольно беззлобно ответил Белозерцев старший, повернулся, и троица неспешно зашагала обратно.
Вся толпа с ужасом и страхом смотрела им вслед. Мы с Камышаном, его матерью и Светкой пошли домой. Молчали. Все понимали, что мы столкнулись с глухой и опасной стеной. Без аппетита поужинали. У меня на душе было мерзко, сосало под ложечкой. Действительно, надо было быть более осмотрительным, решил я перед тем как заснуть. Ну, кто он мне этот Камышан? Не сват и не брат, личность, признаться довольно мерзкая. Наконец, я не был уверен в его невиновности на все сто процентов. Помятуя, как он всех обманывал со своей первой судимостью, я не мог полностью ему доверять. Смущало меня и то, как трое могли сразу завалить двоих молодых здоровых мужиков. Четверо могли. А трое? Я сомневался. Но я, как ненормальный, действительно хотел найти правду.
А утром не смог встать на ноги. Ступня правой ноги сильно распухла. Не сразу я понял, в чем дело. Потом только вспомнил, что несколько недель назад, работая в своих изношенных кроссовках на Кулиндорово, проткнул ногу арматурой. Вроде и не сильно — так зеленкой помазал и всё, а оказалось, что не всё. Нога с огромными трудами втиснулась в полностью расшнурованный ботинок. Мы поковыляли в суд.
Первым для дачи показаний был вызван инспектор уголовного розыска. Мерзкая личность с наглой вызывающей улыбкой. Формально он был предупрежден об ответственности за дачу ложных показаний, так как выступал по делу свидетелем. В основном вопросы суда касались того периода, когда дело было приостановлено год назад, как и где скрывался Белозерцев. Мой ветеран вдруг начал расспрашивать свидетеля о роли отца Белозерцева в сокрытии сына. Эти вопросы не касались защиты его подзащитного, но он их упорно задавал. Молодец дед, исполняет обещаное, подумал я. С прокурором мы не разговаривали. В конце допроса председательствующий спросил, привел ли инспектор, которому вчера это суд поручил, на допрос отца Белозерцева.