Мы снова зашли в дом. Корнюш заварил чай. Сели.
— Ну как, понравился стол на 23 февраля? — неожиданный вопросец.
— Конечно, товарищ прапорщик, очень вкусно было.
— А коллективчик-то там женский… — многозначительно так смотрит на меня старшина.
— Ну и что? — я усмехнулся, — у меня жена есть, вы же знаете, товарищ прапорщик.
— Как, кстати, там Лариса?
— Спасибо, хорошо.
— А дочурка?
— Спасибо.
— Да, наши женщины — это святое.
Я молчу, выжидаю, куда клонит старшина.
— Геша, скоро же 8 Марта.
— Ну и… — насторожился я.
— Поздравить надо «Черноморочку». Отблагодарить.
— Чего же не поздравить? Поздравим.
— Вот ты и предложи это нашим ребятам.
— Что предложить?
— Не с пустыми руками же поздравлять. Цветы надо, шампанское, там, купить. Деньги надо собрать. А то мне неловко, опять, скажут, прапорщик Гена бабки у солдат отбирает. Пусть это будет инициатива самих ребят.
— Нет проблем, скажу.
С подачи Корнюша, рота решила послать поздравлять женский коллектив «Черноморочки» меня и Седого. Боже, как оборачивались девчонки на нас на Дерибасовской, когда мы с Седым шли с огромными охапками цветов в руках 8 Марта! Солдаты и столько цветов! Цены-то в этот день всегда запредельные.
«Черноморочка» нас встретила уже накрытыми столами. Коллектив собрался в выходной день, чтобы отметить свой праздник. Действительно, на человек двадцать женского пола было только две мужские особи. Да и то, какие они были мужчины — два спившихся грузчика, одетых по случаю праздника в свои лучшие парадно-венчальные спортивные костюмы, оба красивые, как свиньи в дождь.
И тут мы с Седым! Цветы, шампанское… Гусары! Конечно, нам были несказанно и откровенно рады. Усадили между самыми молодыми девчонками и пошла гульба. Пили женщины крепко. Вскорости начались танцы, перекуры, разговоры. Седой, конечно, привлекал к себе внимание в первую очередь — необычная внешность, бывалость в глазах. Куда мне до него? Он чутко чувствовал, куда ветер дует, и заливал рассказ за рассказом, и всё про наши героические стройбатовские будни. Как здесь не вспомнить опять товарища Бендера — «Остапа несло!» Но дальше всё больше Седой скатывался с армии в уголовное прошлое, всё чаще в речь вкрапливались острые осколочки мата. Я отвлекся, ворковал со своими соседками за столом, как вдруг услышал со стороны Седого:
— Ну, мы с Генычем заводим эту плечевую в сауну. Распрягаем её, как полагается, а она… ну то, что называется «ни сиськи, ни письки и жопа с кулачок»…
Слушательницы Седого прыснули в свои кулачки, а я решил нетрезво тормознуть своего товарища:
— Заносит, братан?
— А что тут такого?
— Привяжи своё ботало. Нашёл, что, где и как рассказывать.
— Ген, — он выдержал паузу и выдал прямо в середину женского коллектива, — а не хуй на хуй нитки мотать!
— Седой!!!..
Лето 1983 года
Киев. Соцгород
Прогуливались Игорь Фельдман, Миша Ляховецкий, Саня Крассовский и я по нашему двору. Вели мы великосветскую беседу о киноискусстве — уж больно всем нам понравилась Орнела Мути в последнем фильме. При этом Крассовский страдал особенно — имел он с ней в разные способы близость каждую ночь, но по утрам горько осознавал, что был это только сон. Идём мы, значит, мечтаем о несбывшемся. Вдруг навстречу нам три девицы с фигурами не хуже, чем у кинодивы — бывшая жена Фельдмана с подругами.
Надо сказать, что брак Игоря был скоротечным со всех точек зрения. В конце семидесятых его семья окончательно решила покинуть Советскую Родину, решили предатели обосноваться в США. Всё бы ничего, успели бы до заморозков, которые организовал Советский Союз несколько позже, если бы Игорю не приспичело скоропостижно жениться. Таньку он любил давно, но о свадьбе разговоров ещё не было. А здесь его семья получает разрешение на выезд. Отца, мать выгоняют с работы, Игоря из комсомола и института. Пора паковать ковры и хрусталь.
— Таня, выходи за меня замуж.
— Игорь, это очень неожиданно.
— Да, но обстоятельства таковы, что или мы сейчас женимся и уезжаем вместе или…
— Хорошо. Я согласна. Надо только поговорить с родителями.
Нельзя сказать, что родители сильно обрадовались перспективе никогда больше не увидеть свою дочь, но делать нечего — стоять на пути счастья детей они тоже не собирались. Быстро сыграли свадьбу. Теперь надо было подавать документы Татьяны на выезд. А её отец вдруг в непонятное! То больным скажется — к нотариусу не пойдет, разрешение подписывать, то в командировку неясную в нужный момент умотает. Саботаж в чистом виде.