Зашёл парень примерно моего возраста с «дипломатом» в руке — не повезло! Состоялось быстрое поездное знакомство. Парень оказался одесситом, юристом. Ехал он в Киев на суд, отстаивать права какого-то Одесского предприятия. После первой бутылки под кусок копченой колбасы, наткнулись мы с ним на армейскую тему. Я сказал, что в Одессе у меня друзья-сослуживцы, а он, оказывается, в Киеве останавливается у своих друзей-сослуживцев. И пошло и поехало. Тема армии бездонна, лишь бы выпивки хватало. Среди ночи, чтобы не будить других пассажиров своими шумными выходами в тамбур на перекуры, мы получили разрешение курить прямо в купе. Была и вторая бутылка, и, кажется, третья. Пили и с проводницей, и без, и много…
Просыпаюсь, смотрю в окно — проплывает медленно здание Киевского вокзала. О, чёрт! Прощай мечта — побыстрее почистить зубы.
— Э, юрист, вставай давай. Приехали.
— Что, где?!
— Вот зараза, проводница не разбудила! Не умоемся теперь, туалеты поди уже давно закрыты.
— Ох и дали!
Юрист сел на полке. Я отдернул занавеску. Странно, скорость проплывания вокзала заметно увеличивалась.
— Ё-моё! Мы же уже отходим.
— Как отходим? Куда?!!
Я оттянул дверь и мы выглянули в коридор. В конце вагона, глядя в окно, стояла и пила чай наша проводница. Повернувшись на шум и увидев наши лица, она зашлась в хохоте.
— И чего бы я ржал, как та кобыла?! — резонно заметил юридически образованный человек.
— Да я же вас будила. Вы мне крикнули из-за двери, что уже встаёте.
— Проверять надо! У меня суд через час. Куда едем?
— Ой, не могу! В отстойник мы едем. Это в часе езды отсюда.
— Что теперь делать?
— Одевайтесь бегом. Вещи в зубы. Перед Киев-Московским мы всегда притормаживаем, я вас выпущу.
Мы, как на службе, за сорок пять секунд оделись и взмыленные выскочили в тамбур. Продница открыла нам дверь наружу.
— Прыгать умеете? Не убьетесь?
— Не боись, красавица, я два года на ж\д станции отслужил. Давай артиллерия — делай как я. По ходу поезда…
Выпрыгнули мы в районе конца Байкового кладбища. Быстро поймали тачку.
— Давай сначала ко мне на работу, в Красный корпус университета.
— Зачем?
— Там у меня в лаборатории умывальник есть. Умоешься. Как ты на суд в таком виде поедешь?
— Не. Выпусти меня поближе к вокзалу. Меня же там мой друг сослуживец, я тебе о нём ночью рассказывал, на своём «Жигуле» встречает.
— Какое там «встречает»? Поезд то ушел, ты не вышел, а следовательно твой друг уже уехал.
— Нет. Должен ждать. Дай мне свой адрес, я может заскочу позже.
Не успел я умыться и привести себя в порядок, как в нашу подземную лабораторию, служившую нелегальной базой малого предприятия, постучали. На пороге стояли юрист со своим приятелем — парнем огромного роста и богатырской комплекции.
— Гена, познакомься, мой армейский друг Виталий.
— Ты как здесь? А суд?
— Перенесли. Повезло. А мы не пустые. Давай опохмелимся.
Опохмелившись, я понял, что работать сегодня не в состоянии. Ребята ехали на Троещину. Мне было по дороге, они вызвались подвезти меня домой. Едем по мосту Патона, я с юристом на заднем сидении, обсуждаем уровень преступности в Одессе, который в начале девяностых просто зашкаливал. В наш разговор встрял немногословный Виталик:
— Не только в Одессе хулиганьё расходилось. Мне жинка в квартире курить не даёт, на улицу выгоняет. Вот вчера днём сижу значит после ночной на лавочке под подъездом своим, курю. Подходят трое ребят. Говорят «дай закурить», а я: «ребята я с этажа спустился, пачку не брал, одну сигарету взял. Так что, извините, нету», а они «так сгоняй по-быстрому и деньжат прихвати» и, представляете, один из них наган вытаскивает и на меня наставляет. Ничего не боятся. Прямо днём. Так что и в Киеве, под своим домом нарваться можно на неприятности.
Он замолчал, рулит. Мы, в нетерпении поддавшись вперед и практически соприкасаясь головами, ждали продолжения, прошла минута. Пауза явно затянулась. Стало очевидным, Виталик свой рассказ посчитал законченным. Юрист не выдержал:
— А дальше что?
— Что дальше? — очнулся наш водитель и посмотрел на нас в зеркальце.
— Ну, дальше что было?
— А-а, ты об этом. Хочешь, я тебе этот наган подарю?
Часть 6
Дембель ли?
Весна 1986 года
Чабанка
Лично свидетельствую — на кулаке дисциплина крепче. Противно, но это так. Знаю, что обычно самая страшная дедовщина в образцово-показательных частях, чем строже устав днем, тем крепче кулак ночами. В начале моей службы, когда казахи держали роту в кулаке, стольких и таких происшествий не было. В первой роте такого не было и сейчас. Там чеченцы держали порядок под своим контролем. У нас же собрались все похуисты части: или студенты, все как один на придурочных местах — солдат спит, служба идёт, или прожженные зеки, которым «ссучить и мельтешить масть не позволяет». Об офицерах и говорить не приходится. Корнюш — не в счёт. Он, как и прежде, пытался навести порядок. И надо отдать ему должное, он был единственным человеком в части, с авторитетом которого все считались. К нему по разному можно было относиться, но не признавать, что власть, и власть реальную, он таки имеет, было невозможным.