— Ни на огне. Я же говорю — варишь в кислоте.
— Я понял, что в уксусе. Сколько уксуса надо? — до меня не доходило.
— Кислоты надо столько, чтобы покрыть всю рыбу, — парень удивлялся моей тупости.
— Ладно, а сколько времени надо варить?
— Часов десять, двенадцать.
— ?!!!
— Гена, кусочки рыбы укладываешь в кастрюлю и заливаешь концентрированной кислотой, уксусной эссенцией, она в каждом гастрономе продаётся, — в разъяснительную работу вступил Тёха.
— Как эссенцией?
— Вот так. Никакого огня не надо. Рано утром залил, а к вечеру мясо будет как варёное. Белку всё равно от чего сворачиваться — от огня или от кислоты…
— …Потом добавляешь наш лук и специи, много специй.
— Убили! Знал бы, что вы мне скармливаете концентрированную кислоту… Б-р-р. А были уже случаи, чтобы люди выживали?
— Были. А тебе что не понравилось? — обиделся хозяин застолья.
— Понравилось, но думаю, что правое лёгкое надо будет удалять.
— Зачем? — их черёд был удивиться.
— Место печени освободить.
С чувством выполненного долга я лёг спать — расу не посрамил. Спал как убитый. А утром меня ждала совершенно неожиданная неприятность. Самотуга ночью настучал Седому по голове. Седой из моей бригады, а бригады у нас, как семьи в зонах.
— Седой, что случилось?
— Самотуга бухой ночью припёрся и меня поднял. Я пытался тебя и Войновского дёрнуть, но вы дрыхли без задних ног, сука. Зашли мы с Самотугой в сушилку, там он мне пизды и дал, — нехотя, кратко поведал Седой, — здоровый он бычара.
Делать нечего, пошёл я искать Самотугу.
Валерку я нашел в умывальнике.
— Валера, пойдём побазарим в курилку.
— Сейчас. Домоюсь и сигареты возьму.
— Не бери, у меня есть.
Дождался я Самотугу и мы вместе вышли на улицу. Прошли и сели в курилке.
— Валер, объяснись.
— Ты о чём?
— Седой мой бригадник. Что случилось? Какие у тебя к нему претензии?
— Гена, у нас к тебе претензий нет, — скривившись, нехотя процедил Самотуга — И за Седого я бы на твоём месте не впрягался.
— У кого это «у нас»? И в каком я теперь положении?
— «У нас» — это у «угловых».
— А это, типа, блаткомитет?
— Не шуткуй. Если хочешь, пусть будет блаткомитет. Мы тебя давно пасли. Если бы не твой трибунал, был бы ты у нас в авторитете. А так, ты меченный, но по жизни — правильный пацан. Ты на стрёмных позициях, почти на сучьих, а людей не сдавал, горя никому не сделал. Даже наоборот. Ты что, думаешь мы не знаем, как ты пацанов на трибуналах отмазываешь? Юрка Карев тебе, кстати, поклон с малявой передавал.
— Спасибо, — не нашёлся я, что ещё сказать. Что и говорить, мне было приятно — признание заслуг тешило моё самолюбие. — А как это Юрка к вам-то дотянулся?
— Люди кругом есть.
— Куда его упрятали?
— Не знаем, он отписался, когда ещё в Одессе на пересылке был.
— Э, парни, покурим? — к нам подошёл молодой.
— Ещё не жжёт. Погуляй пока, — Валерка только стрельнул глазом, — А Седой твой — сука.
— Не гони.
— Отвечаю.
— Точняк?
— Мы за ним секли последнее время. Много блуда и всякого, часто он в непонятном. По-нашему — он стучит.
— Валерка, скажи мне, как на духу, вы уверены или вам прапорщик Байков напел этот мотивчик?
— Уверены, — прищурился на меня подозрительно Самотуга, сплюнул на бычок и поднялся. — Извини, что я тебя вначале не предупредил. Ты прав, по понятиям, так мы должны были поступить. Под кайфом я был. Задвинулся. Лады, поздно уже. Идём хавать.
К чему относилось его «поздно»? Что мне делать с Седым? Да и не верил я в ссученность Седого. Мог, мог Байков свой расклад сдавать, у каждого «куска» колода краплёная. И Валерку видно мой вопрос цепанул — похоже, очень похоже, что именно Байков им подсказал к Седому присмотреться. Может он использует Седого как дымовую завесу, а своего стукача таким макаром кроет?
Суки. Кому верить?
Конец весны 1986 года
Чабанка-Одесса
Приятный мягкий апрель, апрель 1986 года. Приближался дембель. В УПТК начались изменения с самого верха. Была у нас начальником участка в УНР приятная женщина Тамара Гавриловна, приболела и на её место поставили мужика — Сергея Павловича. Он был приблудным, то есть ни к стройке, ни к армии до этого отношения не имел, а руководил автобазой где-то в районе Пересыпи. У Палыча возникли там серьезные проблемы криминального порядка и его чья-то мускулистая волосатая рука выдернула с опасного места и забросила к нам — отсидеться или лучше сказать отлежаться. Хороший был мужик. Уже через неделю после его прихода к нам, мы сидели у него дома пили настоящую водку под яичницу с килькой. Что не знаете такого блюда? Знаменитое одесское блюдо — «отбивные из килечки» называется. Хорошо было с Сергей Палычем. Если наши женщины всегда были больше на стороне командования, то Палычу часть и вся служба были побоку, ему главное план, а это мы делали, а он нас прикрывал, где только мы просили.