— Вы духи, вы никто, вас даже здесь нет! Я даже не могу вас выебать. Если кто-то будет жаловаться, что его выебал прапорщик Лютый, это будет неправдой — я не могу ебать то, чего нет. Это диалектика, распиздяи. А ебать я буду ваших сержантов, а они уже вас, потому что они диалектики не знают. А сейчас будем ходить по подразделениям, — при этих словах по рядам прошелестел легкий стон. Мы перестроились в колонну по пять, между колоннами вытянутая рука, между шеренгами два шага.
— Рота! Слушай мою команду, шаго-о-о… по команде «шагом» корпус наклоняется вперед. Наклонили корпус, я сказал, — он ходил между нами и одним только своим взглядом наклонял наши корпуса до угла падения… — марш!!! Замерли!!! — строй замер с поднятыми левыми ногами, согнутой в локте правой рукой и вытянутой назад левой. — Держим ножку, носочек оттянуть, нога должна быть параллельна земле, предплечье — параллельно земле. Корпус наклонить вперёд!
Когда уже казалось, что нога вот-вот упадет, сил удерживать ее не было, последовало:
— Раз!
Надо было грохнуть что есть мочи левой ногой в асфальт, поднять другую ногу и замереть. Даже у меня, у привыкшего к спортивным растяжкам ног, с этим упражнением были трудности, а что говорить об остальных. Ноги не поднимались, равновесия не было, прапорщик свирепел, он подходил то к одному, то к другому, орал в лицо с десяти сантиметров:
— Сойди с горшка, военный! Что ты жопу выставил, как проститутка!? Не на панели, бля! Два!!!
Пот заливал глаза. Всего час этого бодрящего упражнения и первый пацан упал в обморок.
— Рота, стой! Оттяните это в тень. Пять минут перекур. Разойдись!
— Товарищ прапорщик, его в санчасть надо.
— Здесь я доктор! Если кому-то плохо, то сначала я меряю температуру. Градусник кожаный показать?!!
Мы повалились в траву, в тень деревьев, между плацем и каким-то ангаром. В тени хоть можно было дышать.
— Рота! Закончить перекур! Строиться в колону по пять! — перед строем Лютый, внимательно обводит всех глазами и вдруг выбрасывает руку вперед:
— Военный, ко мне!
Не сразу сообразив, что приказ касается именно его, очередной незнакомый мне парень вышел из строя.
— Отставить! Вернулся назад и подобрал окурок, падла… Ко мне!
Видно, парень не успел докурить и последние затяжки уже делал в строю, что и заметил прапорщик.
— Не погасла? Раскуривай… раскурил?
В свою ладонь прапорщик взял ладонь бойца, вложил туда пылающий окурок и с силой сжал пальцы. Боец заскулил. Мы пораженные молчали.
— Кто хотел сказать «фашист»?!! Из-за такого пидора, который курил в строю, там за речкой душманы подразделение положили. Жить хотите, суки? Рота! Напра-во! Разобрались для ходьбы по подразделениям. Шагом… марш! Раз! Ногу тянем, ногу!
На этот раз прапорщик вошел в середину строя и начал проверять стойку, подходя к солдатам сзади. Впереди, по диагонали от меня тянул ногу, старался невысокий паренек с неспортивной фигурой и одутловатым лицом. Я уже знал, это Вовка Березов, тоже из Киева, но призывался он не в моей команде, здесь уже больше недели, послезавтра присяга. Лютый подошел сзади к Березе, посмотрел на его потуги тянуть ногу, а потом как даст ему сапогом по напряженной икроножной мышце опорной ноги, — Вовка с ног долой.
— Надо лучше стараться, воин! Выйти из строя! Два!!!
Так прапорщик обходил строй с конца в начало и каждый трепетал в ожидании страшного удара со спины по лопающимся от напряжения мышцам. Некоторые дождались, никто из них не смог после этого стоять в строю.
— Что, устали? Тогда для отдыха круг почёта гусиным шагом. Раз!
Оставшиеся, самые спортивные присели на корточки, сцепили ладони за затылком и, выбрасывая ноги то влево, то вправо, а от этого раскачиваясь действительно как гуси, пошли вокруг плаца. Круга нам хватило.
— А вы, чмыри, — обратился он за нашей спиной к тем, кто не был способен тянуть ногу на уровень его разумения, — упор лёжа принять! Отставить! Резче, товарищи военные. Упор лежа принять! Начинаем производственную гимнастику! Делай раз!
Те, кого прапорщик выгнал из строя, отжимались от раскаленного асфальта. Лютый подходил к каждому, держа руки за спиной, становился напротив таким образом, чтобы солдат, сгибая руки, оказывался под угрозой упасть лицом на сверкающие носки сапог товарища прапорщика. Меня пронесло, силы пока у меня были. Но был это только второй день, да и то первая его половина. Правда, вторая от первой ничем не отличалась.
— Левой, левой, раз, два, три!
Вечером после десяти «Отбой — Отставить», наконец последовала команда (!) «Спокойной ночи». Я очень хотел в туалет, до этого как-то времени не было. Итак, полчаса. Главное не заснуть…