Утром в день нашей присяги, когда мы бежали вокруг части, я уже был уверен, что не добегу. Топливо закончилось. Я не мог осилить несчастный километр. Перед глазами цветные мушки на темном фоне и их все больше и больше… раз-два-три… ни одной мысли в голове, … раз-два… и только качели…
— Мальчики, держите!
Нам в строй бросили несколько пластиковых бутылок со сладкой водой. Мы пробегали мимо КТП и там, напротив ворот, на небольшой стоянке для автомобилей собрались родители, приехавшие на присягу к своим чадам. Вот они то нас, меня по крайней мере, и спасли. На бегу кто-то передал мне недопитую бутылку «Байкала», два-три глотка, я передал дальше, но теперь я готов был бежать еще круг. Просветлело в глазах, сердце забилось ровнее, во рту было сладко — рта не раскрыть, но я почувствовал магический прилив сил. Неожиданно для себя я рассмеялся. На меня покосились мои приятели. А я в этот миг понял, что уже ради этого глотка надо было идти в армию. У меня в голове произошла моментальная переоценка ценностей, шкала изменилась, ясному пониманию стала доступной простейшая мысль, что глоток воды может быть значительно более ценной вещью, чем очень многое, что казалось особо дорогим до этого, в той другой жизни. И счастье достижимей. И стало от этого намного легче!
Не сочтите за рекламу, но вот так с одним глотком «Байкала» я повзрослел. Может теперь хватит служить? Отпусти меня, Армия.
Мы редко, но виделись с теми, кто принимал присягу неделю назад. Из их рассказов стало понятным, что таки четвертая рота самая козырная. Распределением в четвертую ведает сам комбат Бочкарев. Он меломан, большой любитель музыки, в такой маленькой части собрал целый духовой оркестр. Рассказывали, что руководителя оркестра — Петю Карагенова комбат ночью выкрал из другой части, перевез в нашу, а потом расплачивался за него. Теперь комбат мечтал о вокально-инструментальном ансамбле. Перед самой нашей присягой к нам в карантин попал одессит Леня Райнов. Он рассказывал, что сидел на одесском городском сборном пункте и готовился отбыть в орденоносный забайкальский военный округ. Надо здесь заметить, что армия советская делала всё возможное, чтобы срочники служили как можно дальше от родного дома. Киевлянин не мог служить в Киеве, одессит в Одессе. Если такое случалась, то должна была быть более чем веская на то причина. Самая любимая строка командиров всех рангов из устава строевой службы — «солдат должен стойко переносить все тяготы и лишения воинской службы». В этой строке весь смысл срочной службы: командиры делали все возможное, чтобы создать мыслимые и немыслимые тяготы и лишения, помогая тем самым солдатам каждую минуту иметь то, что надо было стойко переносить, а проще это делать армии было подальше от дома.
Вот сидел маленький кругленький очкастенький Ленчик на плацу и горевал, не радовала его перспектива посмотреть на «славное море, священный Байкал», но сидел и горевал он не сам, а вместе со скрипочкой. Вас призывают в армию, что вы берете с собой — ложку, кружку, табаку осьмушку и билет комсомольский в придачу? Убого! Мальчик из правильной одесской семьи берет с собой в армию скрипку. Эту скрипку и запеленговал, бродящий по сборному пункту в поисках музталантов, Петя Карагенов.
— Скрипач?
— Ага, — блеснула надежда.
— На чем еще играешь?
— Кроме струнных на клавишных могу.
— Подходишь. Фамилия? Дома служить будешь, Райнов. Жди, мой комбат за тобой приедет.
Петя не обманул, к вечеру Бочкарев откупил музыканта себе.
Петя заходил и к нам в карантин, маленький кривоногий и лупоглазый, он искал музыкантов. Совершено неожиданно для меня, мой кореш громила Войновский вытянул из тумбочки подозрительный футляр, в нем оказалась флейта — путевка в четвертую роту.
У меня шансов не было. Еще в четвертую могли попасть какие-нибудь спецы, те же водители грузовиков, но со стажем. Для этого нужны были корочки[37], их у меня, как и музыкального слуха, не было.
— Ей, кому нужны физики-ядерщики?..
Оставалось еще два года до того, как моя специальность, благодаря Чернобылю, станет самой популярной и меня каждый вечер с работы будет ждать вся часть, чтобы вручить последние газеты, дать время почитать, а потом выспрашивать, что же там, реально, «кароче», написано между строк.