Вечером было всё как обычно: ужин, ленкомната, вечерняя проверка, отбой. Замерли.
— Не поняль!!! Салябоны подъем! — не крик даже, а визг. Мы повскакивали с коек, в голове билось одно — это, наверное, долгожданный, страшный Сапог. Ну вот оно и пришло, как в песне «большое как глоток, — мгновение, мгновение, мгновение…»
— Стройся, блат, в трусах на взлётка!
Мы строились, перед строем вышагивал низенький коренастый парень с простоватым, круглым плоским лицом и расставленными в стороны, как крылья, руками. Маленькие глазки были посажены очень глубоко. За исключением слова «блат», речь его изобиловала очень мягким «л», в падежах он плыл свободным стилем.
— Охуель, салябоны? Хто посляль дедушка Камбаля нахуй? Кто такой Карева? Выйти из строй!
Из строя вышел совершенно спокойный Юра Карев, в четвертую он попал, как водитель самосвала с пятилетним стажем. Впечатление производило его мускулистое, сухое тело, с настоящими регалками[43] на плечах и ключицах. Колючесть этого человека читалась легко и определенно.
— Ушель канцелярия, — не смутился Сапог, Юра спокойно пошел в сторону канцелярии роты.
— Кто такая Балясная? Выйти из строй! Почему койка на заправиль, как дедушка сказаль? Что дедушка за тебя пиздячить будет? Охуель, салябон?
Юра Балясный мог напугать только своими толстыми стеклами в очках. Сапог открытым кулаком въехал боковым в челюсть Юрке, тот на ногах не устоял. Не поднимаясь, он пополз в поисках очков.
— Куда пользёшь, сука? Всталь в строй! — сразу последовала команда и удар сапогом по копчику. — Салябоны, будем тренироваться. Слюшай мой команда! Равняйсь! Смирна! Напра-аво! Гусиным шагом, присели, блат, бистро, ша-агом… марш! Равнение на тумбочка!
Мы опустились на корточки и зашелестели босыми ногами по взлетке — школа Лютого, как-никак. Прошли раз, развернулись, два, развернулись. Ему мало.
— Песню запе-евай!
— Какую песню!? Сапог, ты чё? Дай поспать! — закричали деды из спального помещения.
— Отставить песню. На месте-е-е стой! Раз-два! Напра-во! Встать. Будем учить самый лючьший стих на свет. Салябоны, когда вас дедушка спрашивать «день прошель», что надо отвечать, кто знать? Где мой друг Закир? Ты выучиль?
— Да, Костя.
— Что!? От блат!
— Так точно, рядовой Сапог.
— Совсем охуель! — как-то даже радостно удивился Сапог наглости салабона, — давай читай. Все слюшай!
Маленький таджик Закир, раскачивая головой, в распевку начал декламировать:
Дембель стал на день короче,
спи солдат, спокойной ночи,
пусть приснится тебе сон,
как садишься ты в вагон,
папироска с злой травой,
баба с пышною пиздой,
самогонки полный таз
и Устинова[44] приказ
об увольнении в запас.
«Боже, ну о чем еще может мечтать человек?!» — подумал я.
— Так, завтра всех дедушка Сапог спрашивать. Кто не знать, полючает бляха по жопе. Я вас всех…
Закончить он не успел, в дальнем конце коридора раздался шум. Из дверей канцелярии вылетел Юрка Карев, отбиваясь от двух дедов. На свободе широкого коридора он сразу получил преимущество маневра и использовал бы его на все сто, но дедам на помощь бросился Сапог, он оказался у Карева сзади. Сапог прыгнул Юрке на спину и зажал горло локтевым сгибом своей короткой, но очевидно очень крепкой руки. Подскочившие деды быстро закончили расправу. Из канцелярии выволокли в умывальник ещё одного деда, лицо его было в крови, видно Карев первым его там зацепил. Дежурный по роте гаркнул:
— Че хлебалы раскрыли? Отбой команда, салабоны! Бегом! Время пошло!
Второй раз нас просить не надо, мы разлетелись по койкам.
Мой первый день в роте прошел. Осталось всего 709! Уже легче.
Лето 2004
Чабанка. В поисках своего места
— Рота, подъем! — крик дневального вернул меня к реальности. Тело инстинктивно заработало, а вот мозг включился и сразу выключился за ненадобностью. Все салабоны вскочили, остальные продолжали спать. После зарядки, не успел я дойти до своей койки, как был остановлен парнем в очках. Высокий, надменное лицо, гражданская футболка.
— Солдатик, заправишь вот эту коечку, — не требуя от меня подтверждения, он развернулся, закинул полотенце себе на плечо и неспешно пошел в сторону умывальника. Я пошел заправлять койку. Свою. Заправлять ему я, конечно, не собирался. Было страшновато, косясь, я держал под контролем спальное помещение. Минут через пять появился он, увидел незаправленную койку и немедленно поймал следующего, подвернувшегося ему под руку, салабона. Я ослабил внимание, а зря.