В прихожей возня, диалог громкий, но слов не разобрать. Хлопнула дверь, врач вернулся к нашему Вайсу. Я пододвинул телефон образованному Менго.
— Звони.
— А кто знает номер телефона?
— А кто вообще может знать номер телефона воинской части? — резонно спрашивает Луговой.
— Дежурный по Военному Округу, наверное, — подсказываю я.
— Ну и что мы ему скажем? Что мы в самоволке?
— Правильно, лучше не звонить, опоздали и опоздали. А так раздуем ЧП на весь гарнизон, только хуже будет.
— Верная мысль.
— Главное, чтобы номер у Вайса проканал[55]. А то лепила больно стрёмный[56].
— Да, врач просто, как с нашей призывной комиссии — Рентген хуев.
Так прошло еще минут тридцать. Снова стук в дверь, мимо прошел дежурный, снова те же голоса и спор уже на повышенных тонах. Дежурный вошел к нам.
— Ребята, там ваша помощь нужна. Помогите, пожалуйста, человеку.
Мы в недоумении вышли на улицу. На улице стояли открытый бортовой грузовик и водитель с неряшливой седой щетиной:
— Ребята, помогите, очень прошу.
— Ну чего там у тебя, — предвидя коммерцию, развязно спрашивает бывалый Эдик.
— Дык, покойник у меня в кузове. Пацанчик, малолетка утоп, мне приказали, вот я его сюда и привез. Первый раз я здеся. Хотел сдать в приемное, а мне этот дохтор говорит, морг, типа, там в конце улицы за воротами железными. Дык, ворота там есть, да только ж никто их не открывает в эту пору.
Было уже начало двенадцатого. Мы стояли в растерянности.
— И чем же мы тебе можем помочь, отец? — Эдик уже совершенно другим тоном.
— А вас же шесть человек, я подъеду к воротам, двое перелезут через ворота, двое залезут и сядут на ворота, а двое станут в кузов. Так мы пацанчика через ворота и передадим, с Божьей помощью. Да, вы не боитесь, он в брезент замотан, и малец совсем, не тяжелый.
— Пошли, пацаны, надо помочь, человеку.
Мы были так растеряны и придавлены, что не совсем понимали всю бесперспективность затеи. И только когда распределились по плану деда: он сдал задним бортом к самим воротам, мы залезли в кузов, стараясь не смотреть в ближний к кабине угол, где в свете одинокого мутно-желтого фонаря была видна кучка брезента, я и Войновский забрались на высокие ворота и спрыгнули на другую сторону, Эдик и Менго сели поверх ворот, а двое остальных начали возиться в кузове; только тогда до меня дошло:
— Ну, принимаем мы труп с тобой, Серега, а дальше что? Если ворота не открыли и в морге никого нет, что мы с тобой будем его сторожить здесь до утра?
— Не. Чего это мы? Дед пусть и сторожит.
— Так тогда, зачем перебрасывать через забор? Пусть в машине и лежит, а дед до утра в кабине кемарит[57].
— Правильно, Геша. Э, деда… — мы выдали наши доводы «на гора».
— Так мне же уезжать надо, ребятки.
— Э, нет, постой. Если в морге нет никого, куда мы труп денем?
— А если и есть кто, с каких это тот, кто там есть, у нас такой груз примет?
— И правда. Растерялся я, хлопцы.
— Вы покурите, а мы с Сергеем сейчас морг найдем и проверим, есть ли там кто.
Ребята остались стоять в кузове вместе с дедом, а мы в почти полной темноте пошли искать морг. Слева от нас возвышалось здание больницы, а с правой стороны можно было различить одноэтажное длинное здание с полуподвальными окнами. Похоже. В середине здания дверь, рядом табличка. Сергей присветил спичкой — оно. Мы постучали несмело. Ответа не было. Постучали в ближайшее окно — тишина. Я остался у двери, а Серега пошел дальше, заглядывая в полуподвальные окна.
— Ген, здесь есть какой-то слабый свет. Окна грязные. У-у-у, блядь, трупы голые валяются! Иди сюда.
Я со злостью пнул дверь ногой что было мочи и в тот же миг раздался вопль Войновского:
— А-а-а!!! Мать твою, а-а-а!!!.. Я теп-п-перь, блядь, заика на всю жизнь. Суки!
Я уже бежал к Сергею. Действительно в одном окне мерцал неяркий свет. Я еще не понял, что так перепугало Сергея, как вдруг свет начал становиться все ярче и ярче. Я обомлел, по спине ползли противные мурашки, в животе заурчало — то ли пельмени были несвежими, то ли… не знаю, но только я с трудом сдерживался, чтобы, не сходя с места, не заняться более важным в тот момент для меня делом. Наконец к грязному стеклу приблизилась рука со свечой, вслед появилась блеклая мужская рожа. Мужик кивнул нам и снова стало темно. У Войновского, что называется, зуб на зуб не попадал. От ворот кричали наши пацаны:
— Что стряслось?!
— Э, вы там живы? Помощь нужна?!