— Живы, — смог крикнуть в ответ и я.
Мы с Серегой пошли назад к двери. Над дверью зажглась тусклая лампа и дверь открылась. Мужик в халате:
— Ну, вы чё кипишуете, военные?
Я вкратце объяснил ситуацию.
— Сейчас, ключи от ворот возьму. Орут тут среди ночи.
Мы разошлись, он назад в морг, а мы к воротам. На этом, слава Богу, наша роль должна была считаться законченной.
— Все, пацаны, сейчас ворота откроют и мы свободны.
Пришел работник морга, открыл ворота, дед сел снова за руль, начал сдавать назад, а мы пошли по темной улице в сторону приемного отделения.
— Вы, чё орали так, что мы в кузове чуть не обхезались?
— Это я штаны должен проверить, — говорю я. — Ну, я вам доложу, пацаны, и обстановочка там. Темно, как у негра в заднице, я у двери, а Серега пошел вдоль морга…
— Смотрю я в окна подвальные, — продолжает Войновский, — все темные, а в одном свет такой неяркий и мерцающий. Я присмотрелся, а там два трупа один на одном валяются. Бздошно так стало. Я Генку позвал, он ногой по двери со всей дури как умочит, а трупы и зашевелились. Я думал, что я обоссусь.
— Може там санитар бабу ебал! — высказал догадку Луговой.
— А может он труп ебал? Как это называется? О — некрофил, еб твою мать!
— Не-е, он потом, когда свечку в руку взял, так нижний труп с кушетки исчез, во! Точняк! — вспоминает Сергей.
— Може на пол сбросил, извращенец хуев?
— Ну и салабоны у нас! В ночи по моргам шастают, ебать-копать, — откомментировал происходящее дед.
— Я, пацаны, на больничке в Киеве на Петра Запорожца часто в это место наведывался, внутрь, дальше коридора не заходил, брехать не буду, но снаружи морг знаю хорошо. Не может быть окон в помещении, где трупы хранятся, или, если они есть, то должны быть полностью закрашены. А это точно санитар сестричку трахал при свече, романтик, ебать его в рот, вот наших несмелых стуков и не слышал, а как я уже въебал со всей силы, он и зашевелился, — выдал я свою, обоснованную опытом, версию.
— Точняк, похоже Гена прав, а мы чуть не обделались.
— Ну чё, может деда уговорим, он нас подбросит куда-нибудь?
— Ну его на хуй! Не полезу я к нему опять в кузов!
От пережитого волнения мы матерились больше обычного. Это была бравада, наша реакция на стресс. Мы не спеша шли по улице, курили. Наше опоздание не казалось нам уже таким страшным.
— А малолетку жалко… Правда, пацаны? Такой маленький…
Дверь нам открыл знакомый врач. Насвистывая веселый мотивчик, пригласил нас следовать за ним. Я тоже знал некоторые медицинские шутки, спросил:
— Доктор, жить будет?
Врач правильный ответ знал, ответил как пароль:
— Доктор жить будет. Ну что ж, прощайтесь со своим товарищем…
— Это в каком смысле? — нам было не до подобных шуток.
— В том, что он остается у нас, а как немного легче ему будет, переведем в военный госпиталь. Я вам выписал уже все необходимые документы. Завтра, послезавтра пусть ваш эскулап из части приедет к нам.
— А что с Толиком?
— У вашего Толика сильнейшая пневмония.
— Что?!!!
— Да, вот так — воспаление легких.
— Летом?… А живот?
— Да, анамнез бывает схожий вначале. Но температура у него под сорок сейчас. Ошибки быть не может, мы уже и рентген, и анализ крови ему сделали.
Вайс лежал цвета мартовского снега на обочине столбовой дороги:
— Передавайте привет старшине, — только и просипел он.
Мы не могли у него ничего спросить, так как за нашими спинами маячил доктор. Забрав вожделенные документы, мы вышли на улицу.
— Ну, вы что-нибудь просекаете, чуваки? Он же здоров был на все сто перед этим.
— Какое воспаление легких? Да у него хроническое воспаление хитрости!
— Вы чё, парни? Он спас нас, реально. Молоток Вайс, потом расколем, как он лепилам такую туфту прогнал, — Эдик, как всегда, был трезв до неприличия.
Забегая вперед, скажу, что так никогда мы и не узнали, как Вайсу это удалось. На все наши расспросы он только хитро улыбался и говорил:
— Заболел я, в натуре заболел. Про Горького, про Максима читали, как у него кровь выступила, когда он своего главного героя пришил? Психология, бля! Вот и со мной это приключилось.
Но кто же в это мог поверить?
А в ту ночь мы быстро пешком дошли до Пересыпского моста, к моему удивлению, за ним стоял светящийся трамвай, через минут десять он поехал. На Молодой Гвардии, простояв перед этим пятнадцать минут, мы решили более не задерживаться и дошли пешком до дорожного КПП, где объяснили ситуацию дежурному офицеру, он нам и остановил какой-то военный грузовик, который довез нас до Чабанки. В роте была тишина, все спали, тревоги по поводу нашей пропажи не объявляли, поэтому и мы легли спать. Думаю, каждый из нас засыпал, переживая события еще раз, облекая их в слова, готовясь к завтрашнему рассказу, даже рассказам.