Мы по скобам забрались на крышу хоппера, открыли все люки в крыше.
— Цемент сильно слёживается во время транспортировки, а бывает приходит холодный и твердый как камень, — учит Алик, — смотрите, даже при помощи кувалды, выпало совсем немного цемента, хоть он и свежий. Чем выше марка, тем тяжелее выгружать, тем цемент, падла, въедливее.
Мы с Серегой свесились с крыши в люк и увидели, что в цементе просто образовались две не очень широкие воронки, может быть в метр диаметром.
— Спускайтесь вниз и лопатами обрушивайте цемент в воронку. Один над одним бункером, а второй над вторым. Но учтите, цемент свежий, его температура может быть и шестьдесят и семьдесят градусов, сапоги горят. Если вас там засыплет, сгорите и вы на фиг. Руденко, отдай мне очки, они тебе там не нужны, все равно там ни хрена не видно.
Спуститься трудов не составило, цемент лежал в метре от крыши. Где-то под его поверхностью, мы еще не знали на какой глубине, находились стенки бункеров, а пока под нами был сплошной наст цемента с двумя дырками. Мы быстро ползком распределились, каждый к своей воронке. Я лег на поверхность цемента и осторожно ковырнул лопатой стенку воронки напротив себя, немного цемента осыпалось, в просвете нижнего люка замелькали тени от лопат тех, кто стоял снаружи рядом с корытом. Теперь стало понятно, что надо лопатой подбивать стенку как можно ниже и тогда обрушиваться будут большие пласты цемента, при минимальных усилиях. Я принялся за дело, иногда удавалось обрушить по несколько сот килограммов, тогда в хоппере поднималось облако цемента, глаза приходилось закрывать, облако долго не оседало, было невыносимо жарко, градусов пятьдесят-шестьдесят, тем более в толстом подшлемнике и в респираторе, который не давал сделать полный вздох. Но появился спортивный азарт — за один раз обрушить как можно больше цемента, обрушив много, можно было лечь на спину и отдохнуть минуту, две — все равно глаза открыть было невозможно. За моей спиной кряхтел Войновский, разговаривать мы не могли, снять респиратор внутри хоппера даже в голову не приходило. Воронка стала намного шире, чтобы подбить противоположную от того места, где я лежал, стенку, приходилось дотягиваться, держа лопату за самый кончик черенка одной рукой.
Я приготовил уже к обрушиванию большой пласт напротив себя, как кто-то снаружи, видимо не дождавшись очередной порции цемента и решив подсобить нам, додумался влупить кувалдой по хопперу. Сначала заложило уши, а последнее, что я увидел, вниз соскользнуло больше цемента, чем ожидалось, от неожиданности не успел закрыть глаза, стена цемента снизу ударила мне в лицо, отбросила назад, я сел. Я ничего не видел, но постепенно начал слышать. Странно гудел на одной ноте Войновский, потом наверное, сдернув с себя респиратор, он начал орать. Я открыл глаза, ничего не видно, только широкие лучи света с люков над нами, в одном из них появилась тень. Голос Алика:
— Войновского засыпало!!! Срочно откапывай! — и крик наверху уже не нам, — Пацаны ко мне, все наверх с лопатами!
Моё сердце подпрыгнуло и перекрыло доступ кислорода изнутри, я метнулся к Сергею, я только понимал, что он жив, так как орет не останавливаясь, но если его засыпало, например по горло, то вытянуть его мы не сможем — куда отбрасывать цемент, если мы внутри перевернутой пирамиды, он все равно ссыплется вниз?!! С трудом рассмотрел, что Сергей находится внутри бункера, внизу, засыпанный по пояс, он пытался, как из болота, вытянуть себя, безуспешно опираясь на лопату. Я спустился к нему. По крыше застучали сапоги, с ужасом я отметил, что надо мной и Серегой почти двухметровая стена цемента из нетронутого следующего бункера, что с противоположной стороны от машин. Я тоже сдернул с себя респиратор, от первого же вздоха перехватило и обожгло легкие.
— Пацаны!!! Стойте! Не стучите! Серого засыплет. Осторожно! Не спускайтесь пока.
— Еб твою мать, быстрее, у меня же яйца сейчас сгорят, Генка, ну давай!
Я начал судорожно копать вокруг Сергея. Бесполезно, цемент льется назад.
— Баранов, спускайся осторожно, будем вдвоем вытаскивать! — крикнул я наверх.
— И я, — голос еще кого-то.
— Не надо, в бункере не поместимся. Отойдите от люков, не видно же ни хрена.
— Может снизу еще постучать, чтобы этот цемент, что Серегу засыпал, наружу высыпался?
— По голове своей постучи, собака бешеная, если еще пласт обрушится, то и нас накроет! Умники, бля. Достучались уже! — возмутился я дебильной идее.
С большущим трудом вдвоем с Барановым мы тянули немаленького Войновского, опоры не было, мы тянули его за ВСО руками, а наши сапоги одновременно утрамбовывали цемент вокруг его тела. По сантиметру Серегино тело появлялось над поверхностью, только освободившись до уровня колен, он смог нам сам реально помогать. Вытянули. А теперь на воздух! Хорошо, что нам уже не надо было ползти к люку, мы просто наклонив голову подошли, поддерживая друг друга, подняли руки и пацаны выдернули нас наружу. Так и не поднимаясь — сил не было, ноги и руки дрожали — мы упали на крышу хоппера, пытаясь отдышаться, в легких саднило, в глазах горел огонь. Кто-то совал нам сигареты в губы, как ни странно, но курить очень хотелось.