С официантками мы дружили, они были намного, наверное, лет на восемь-десять, старше нас и поэтому шуры-муры мы не водили. Днем мы играли в карты, мне тогда безумно везло, а вечерами и ночами пили вместе и орали песни, наверняка, дурными голосами. В Запорожье купили гитару за 13 рублей, с её помощью и оскверняли ночную тишину проплывающих мимо днепровских берегов.
Хорошее было время. Легкое.
В каждом городе нас ждали экскурсионные автобусы. Мы с Клавой редко ездили. В Запорожье с приятелями, вместо экскурсии, занялись поиском чешского пива, которое начал производить местный завод, искали долго, не пропуская мимо ни одной пивной точки, пока нашли, я уже поставил свой личный рекорд по употреблению этого напитка. А в Херсоне вдруг решили поехать город посмотреть. В автобусе, как только мы тронулись, экскурсовод спросил:
— Кто есть в автобусе? Откуда?
— Киев!
— Львов!
— Ленинград!
— Москва!
— … Мда… Что же я вам могу показать в Херсоне? Вот, посмотрите направо — труба, это мы проезжаем банно-прачечный комбинат.
Автобус засмеялся шутке, а мы с Клавой, сообразив, что экскурсия будет недостаточно для нас познавательной, попросили нас выпустить, благо от порта ещё далеко не отъехали. В Херсоне мы с официантками и ребятами из команды переправились на левый берег Днепра и устроили шашлычки с танцами. Мы там здорово повеселились. Помню, что я хохотал до колик в животе, не зная ещё, что это плохая примета — в тот день в Киеве умерла моя бабушка.
В Очакове с одним попутчиком из Львова мы поехали на рынок поменять, припасенный им специально для этого случая, спирт на вяленую воблу. Потом был у нас пивной пир с рыбкой. А вот в Днепропетровске у нас была особая программа.
Дело в том, что отца своего Клава не помнил, а может даже не знал, уж не помню сейчас точно. Отец с матерью развелись давно, кажется, мать долго врала сыну, что отец погиб. Но правда открылась и хоть и жил отец в Украине, мать делала все возможное, чтобы отец с сыном никогда не встречались. Но Клава знал, что отец живет где-то в Днепропетровске. Вспоминал мой приятель и то, что бывал в детстве у деда с бабкой, у родителей отца. Вот их то двор мы чудом каким-то, не иначе как по запаху, и нашли в старом центре города, а уже плачущая бабка сдала нам адрес своего сына.
В квартире отца мы застали приготовления к семейному торжеству, но самого отца ещё не было — он опаздывал, то есть гости уже собрались, а хозяина все нет. Мы представились, вначале был шок, но нам на удивление все однозначно обрадовались. Новая жена отца уверяла, что тот будет счастлив познакомиться с сыном. А меня больше заинтересовала, так сказать, сестра моего друга — Настя, приятная во всех отношениях девочка. Она рассказала, что ещё один гость сильно опаздывает — её суженный, которого она как раз собиралась представить сегодня семье. Я предложил подменить его. То есть мы договорились со всеми, что я буду женихом, а Клава просто мой приятель. Хотели разыграть отца.
Я упивался своей ролью.
Отец мне показался симпатичным — живой, крепкий мужик с умными глазами. Меня же он возненавидел с первых минут. А я старался сделать для этого все возможное. Начал с того, что сел во главе стола. Чувствуя безнаказанность, наглел дико. Гости до крови кусали губы. Мама таращила покрасневшие глаза, вот-вот должны были брызнуть слезы. Настя закрывала лицо тонкими ладошками, плечики мило вздрагивали при каждом вопросе «папе», которые так и сыпались из моего набитого едой рта:
— А где вы работаете?
— А какая у вас зарплата?
— А сколько метров эта комната? — невпопад к тосту спрашивал я, мило улыбаясь. Надо заметить, что в это время я ножом намазывал горчицу на кружочек колбасы, грубо удерживая последний пальцами. Глумился.
— А, позвольте спросить вас, вы где учитесь или работаете? — отца от моих вопросов передергивало, но он старался оставаться в рамках приличия, уводя беседу в сторону.
— Пока нет. Я хочу мир сначала посмотреть… Пусть быки пашут.
Это было откровенное хамство, а моя жертва была настолько поражена выбором любимой дочери, что не замечала реакции окружающих. Но так как настроение его быстро приближалось к критической точке, я решил ускорить развязку банальным:
— А можно я буду называть вас папой? — и тут же добил, — А где вы собираетесь жить, когда мы поженимся?
— Настя!!! Скажи ему! — Он вскочил из-за стола, бросив салфетку прямо в салат, поджал рот, подбородок его посинел и структурой стал напоминать овсяное печенье. — Настя… можно тебя на минуточку.