Очень часто наша начальница направляла нас на работу на ближайшие заводы — продавала в рабство, но не корысти ради, а токмо волей просившего за нас товарища Шамиса. Присутствовала ли корысть в действительности утверждать не берусь, а вот Шамис был начальником ж\д узла Кулиндорово, он мог подать наши вагоны быстро, а мог медленно, за простой вагонов он мог выставить нашему УНР штраф, а мог и не выставить. Чтобы дружить с товарищем Шамисом, мы должны были помогать выгружать вагоны не только наши, стройбатовские, но и другие. Так однажды мы попали на городской холодильник.
Если ехать трамваем, то холодильник примерно на полпути между поселком Котовского и Кулендорово, но если идти напрямик через городскую свалку, то от нашего вагончика до холодильника всего километра два-три.
— Ребята, давайте на холодильник, идите напрямик, там его увидите, не ошибётесь. На входе вахтеру скажите, что вы в бригаду грузчиков, к Бульбе в помощь, — напутствовала нас с утра Людмила Николаевна.
Алик остался с Гажийским, а старшим пошел я.
— Мы к Бульбе в помощь.
— Ага, вот сюдою по калидору в раздивалку и идите, служивые, там они, переодягаются.
В раздевалке было полно неспешно переодевающихся мужиков.
— А кто здесь Бульба? — спрашиваю я.
— Кому Бульба, а кому Николай Степанович!
Мужики засмеялись, один в длинных усах, ну прямо точь как у Тараса Бульбы, выдвинулся из общей массы:
— Что помощничков военных прислали? Что ж вы хлипкие все такие? Не кормят вас? Кто старший?
— Военный строитель рядовой Руденко.
— Хохол значит?
— Украинец! А вы кем будете, если вы Бульба, Николай Степанович? Из цыган?
— О борзота в стройбате ошивается! А вы чё ржете, работать пошли, раздолбаи! — скомандовал усатый своим работягам.
— Задел ты его, парень, смотри, бригадир у нас злой, — похлопал меня по плечу мужик в подшлемнике на выходе из раздевалки. Мы вышли из административного корпуса и пошли в сторону высокого здания без окон.
— А чего он обижается? Если Бульба, понятно же, что тоже хохол.
— Зеленяк его фамилия, белорус он, а Бульба — кличка.
— А-а-а, ну тогда понятно.
Мы зашли на платформу, которая тянулась вдоль всего здания холодильника, а вдоль неё стояли вагоны-рефрижераторы. С ними дела иметь нам еще не приходилось.
— Ваша задача простая, салаги…
— Салаги акул в море кормят.
— Глохни. Ваша задача простая: мои ребята грузят тележки с полутушками и выкатывают их из вагона, вы подхватываете и толкаете тележку через весовую в лифт, поднимаетесь на третий этаж, там на выходе из лифта у вас эту тележку опять примут мои ребята. Всё. Вопросы?
— Понятно. Нет вопросов. Пошли.
— Нет, стой хохол, у тебя будет отдельная задача, иди за мной.
Пломбы с двух вагонов-рефрижераторов в присутствии человека, который привез эти вагоны, сняли, двери откатили. Один вагон был полон, плотно уложенными друг на друга, говяжьими полутушами, а второй — свиными, значительно меньшими по размеру. Мои парни подкатили первые тележки, местные грузчики уложили с первого вагона пять говяжьих туш на одну тележку и семь свиных на другую. Бульба стоял рядом со мной и что-то высматривал, наконец он остановил своих рабочих, грузивших очередные говяжьи туши, и указал на одну из них. Рабочие оттянули ее в сторону, появился огромный топор, бригадир, лично, буквально в пару точных ударов вырубил весь живот, а потом перерубил все ребра на двое, а потом еще вдоль и поперек. За минуту получилась большая куча мяса на кости, в основном на ребрах. При этом присутствовали официальные представители как передающей, так и принимающей сторон, но никто из них не вмешивался, да и вообще внимания на происходящее не обращал, видно, это была традиционная процедура.
— Так, хохол, берешь вон в том углу казан, за вагонами под забором найдешь место специальное, кирпичи там стоят и следы костра. Варишь мясо. Это наш обед, опоздаешь или пересолишь, мужики тебя кончат и самого съедят. Что не ясно?