— Ты нас всех раком поставил, сказочник — возмущенный Войновский перешел на фальцет, — тебя ж убить мало!
— Остынь, Серый, разобраться надо. Меня, кстати, вот что интересует во всей этой истории в первую очередь: каким образом письмо в политуправление округа попало. Ты его откуда отправлял, тормоз?
— Что я дурак, что ли, не из части же. Как всегда отправил с поселка Котовского.
— Ни хрена себе, КГБ что все письма в стране читает или только выборочно? — понял, куда я гну, Баранов.
— А адрес обратный?
— Как обычно — «до востребования», — отвечает Близнюк.
— Ну тогда я ничего не понимаю, не могут же они действительно шерстить все письма?!
— Постой-ка Леха, а куда ты своему другу написал, его адрес какой? — пробило меня.
— В/ч, Забайкальский военный округ, его призвали на месяц раньше меня…
— Ну ты тормоз!!!!!
— Придурок!!!!
— Ху… — с силой выдохнул я, — аж легче стало. Настоящий тормоз, ручник с упором! Баранов дай ему подмышки у себя понюхать.
Остальное свободное время в вагончике мы потратили на подготовку комсомольского собрания.
1983 год
Киев. Радиофизический факультет
Перед самым уходом с работы, ко мне в лабораторию вломился мой приятель Сашка Резуненко, который работал на нашей же кафедре. Резун был со своим родным братом Женькой. Того через день забирали в солдаты, он отучился в сельхозакадемии и военной кафедры у них не было. Невооруженным, как говорится, взглядом было видно, что братья уже начали обмывать это событие. Меня приглашали присоединится, с ними были две бутылки вина. Мы их распили прямо у меня в лаборатории и пошли догоняться в пивнушку «Рак» на выставке[65], где бармен Виталик меня знал и с пивом, следовательно, обмануть не должен был. Выпили там бокала по четыре пива и засобирались домой. Мы с Женькой остались расплачиваться, а очень уже не трезвый к тому времени Резун вышел первым из бара. Расплатившись и выйдя на воздух, мы увидели следующую безрадостную картину: сразу в метре от входа, хихикающий Резун справлял свою малую, но долгую нужду на стенку бара, а с двух сторон его аккуратно под локотки поддерживали два мента. Резун закончил, затих, его повели в участок, мы плелись с Женькой сзади и канючили, чтобы нашего брата отпустили. Нас просили отстать, мы не отставали. Пришли в участок, те, кто вел Резуна, исчезли, а дежурный, узнав, что Женьке послезавтра в армию, его выгнал, а нас двоих с Резуном описал под протокол, что тебе «Ленина и партию, близнецов-братьев».
Времена были андроповские, строгие. С ужасом мы с Сашкой ждали «вонючки» — милицейские письма в университет. Преграды им всякие воздвигали, с девочками из деканата, которые почтой занимались, договорились, что перехватят. Но просочились таки «вонючки» из ректората в деканат в руках ненавистного замдекана Юдина. Был, сука, в ректорате и первый раз в жизни зашел в отдел писем захватить почту с собой на факультет. Писец! В те времена за пьянку можно было легко вылететь из комсомола, а это автоматически означало вылет из университета. Всё, приплыли, жизнь полетела под откос! Ночи я не спал.
Наконец заседание факультетского комитета комсомола, персональные дела комсомольцев Резуненко и Руденко. Я пошел первым. Некоторых членов я знал хорошо, другие лица были просто знакомы, знал я и секретаря комитета Игоря Анисимова — большого, очень умного и очень флегматичного парня. Он зачитал письмо из милиции, где описывалось, что я «в виде позорящем моральный облик строителя коммунизма», ну и так далее… Дали слово подсудимому:
— Ну расскажи, как все было.
— Родного брата Резуненко забирали в армию…
— В Советскую Армию у нас призывают, а не забирают, — Анисимов.
— …призвали. Он нас пригласил в пивбар пива выпить по такому поводу…
— Да уж, повод уважительный, — полный сарказма комментарий.
— …ну, мы выпили, а на выходе нас арестовала милиция.
— Вот так, ни за что?!
— Ага.
— Не может быть! Вы хулиганили, наверное, — одна из членок комитета комсомола.
— Да может такое быть, — другой.
— А ты откуда знаешь? — смех.
— Серьезней товарищи, в соответствии со временем, пожалуйста, — постучал ручкой по столу Игорь, — Сколько вы выпили?
— По два бокала пива, — врал я, не краснея, не буду же говорить, что пива было больше, а перед этим было еще вино, люди то передо мной просвещенные, Степу Лиходеева все помнят — «водку с портвейном, помилуйте, да разве можно-с?!».
— Да я бы не встал из-за стола после двух бокалов!