— А кто его спрашивает?
— Это Руденко, сослуживец его.
— А, Гена! Лёни нет дома, он сегодня работает в библиотеке.
О Боже, «работает»! Могла ли моя мама, если бы я был в библиотеке, сказать, что я там работаю?! Но с другой стороны и я, находясь в увольнении, в библиотеку бы не пошел, как Леня. Ну разве что согреться.
Семнадцать дней у нас не было тепла. К концу этого срока, несмотря на известный солдатский иммунитет, простуда начала прореживать наш строй. Простыл и я. Работая, крича на Кулиндорово, я в один миг потерял голос. Полностью. Я мог только сипеть, со рта не вырывалось ни одного связного звука, горло очень болело, о том, чтобы глотать, и речи не было. Такие ощущения у меня были только на следующий день после удаления гланд в детстве. Что делать? Ноги в тепло, обильное горячее питьё? Ага, а еще хорошо малиновое варенье, говорят, помогает. Все это было из другой жизни.
Наша гражданская начальница порекомендовала мне использовать для лечения таблетки нистатина. В нашем лазарете было не так много лекарств, но нистатин был. Кто не знает, нистатин это такое противогрибковое средство. Плохая стирка портянок, использование чужих тапочек приводили к массовым грибковым поражениям ног. Я взял у лепилы две таблетки аспирина и две таблетки нистатина. Нистатин надо было растереть в порошок, удалив сладкую оболочку, порошок ссыпать в раскрытую ладонь и глубоко его вдохнуть, стараясь, чтобы порошок попал на наиболее болезненные места в горле. Чудо, а не метод! Уже через час я мог разговаривать! Кстати, с тех пор я учил тех, у кого был грибок на ногах, меня сей недуг не брал, не пить таблетки нистатина, а присыпать пораженные участки порошком. Помогало намного быстрее.
К концу этого холодного плена, в конце января у меня родилась дочь. Последние дни я старался найти возможность каждое утро позвонить домой из почтового отделения на поселке Котовского. Наконец долгожданное произошло и я узнал, что Лорка и девочка здоровы, со мной ликовала вся бригада. Конечно, мы решили отметить это дело. Я пригласил всех на шашлык. Надо было добыть мясо. От предложения корейца забить подходящую собаку, которых бродило вокруг великое множество, мы отказались сразу.
Очень кстати подвернулась работа на холодильнике, нас предупредили, что двое должны будут остаться в ночную смену, работать, пока не разгрузят всю прибывшую партию мяса. Пошли всей бригадой, захватив с собой два больших тесака. А позже решили, что останемся на ночь я и Юра Тё. Наверное, если бы мы просто попросили мяса, нам бы дали, но просить мы были не приучены. Жизнь с зеками под одной крышей не могла не сказаться на нашем языке, поведении и образе мыслей. Мы ассимилировались, их культура и жизненные принципы, в отличии от наших, помогали выжить в условиях неволи. В том числе мы давно уже старались жить по закону зоны — не верь, не бойся, не проси. Добыть мясо мы с Юркой должны были сами. Непростой это было задачей, мы находились все время под наблюдением, кроме того короткого промежутка, когда поднимались с тачкой в лифте с первого на четвертый этаж. В лифте мы могли срезать с туши то, что срезалось, а дальше что?
План у нас с Тёхой был такой: как только вошли в лифт, отрезаем как можно большие куски. Останавливаем лифт сначала на темном, «нежилом» третьем этаже, там сбрасываем отрезанные куски в заранее приготовленную картонную коробку, спрятанную за дверью. Затем назад в лифт и дальнейший подъём, как ни в чем не бывало. Получилось, но не всё. Перемороженное мясо не резалось. Удавалось отпилить только наиболее тонкую часть — край живота, ниже рёбер. Но мы были рады и этому.
Закончили около трех часов ночи. Мы могли быть свободными. Договорились, что я выйду первым с территории холодильника, а Юрка принесет ящик к железнодорожным воротам, через которые возможным было передать этот ящик наружу. Сказано-сделано. Обождав Юрку под воротами снаружи, я понес ящик дальше. Идти по дороге, в обход городской свалки, надо было намного дольше. Так как дорога все равно была заметена снегом, мы решили путь сократить и пойти через свалку.
Ночь, ничего не видно, снега по колено, иногда проваливаемся по пояс, стараясь обходить еле видимые холмы — горы мусора под снегом, там, провалившись, можно было и ногу сломать. Бредём и вдруг слышим, сначала вой собак, потом лай, визг и все ближе и ближе.
— Тёха, это кранты! Мы забыли, тут же полно диких собак. Это днем они на людей не нападают, а ночью?
— Я так думаю, мясо подтаяло там в коридоре и потекло, вот они кровь и учуяли.
— Что будем делать?