Тут Орей совсем обмяк. Язык во рту онемел, он что-то невнятное промычал, но, испугавшись этого «мы-мы», совсем умолк. Иваш, видя, что чужак сменил гнев на милость, а напарник, что называется, мычит, но не телится, снова решил взять разговор в свои руки:
— В ночь.. э-кхе.. и за полночь светоч на веже горит, я и сам то видел, вот и болтают про тебя и чертей…
— За звёздами я наблюдаю, вот и горит светоч. Без него не запишешь ничего и не прочтёшь…
Иваш вдруг почувствовал, что и сам сейчас замычит, как тот Орей: «Уж лучше б он сказал, что с чертями знается. …На кой ляд ему эти звёзды, он же не жрец? Куда теперь беседу вести?»
— Звёзды, говоришь? Э-э-э …и как оно там? Сколько насчитал? — натянуто улыбнулся староста, понимая, что на этом все его познания в области неведомой волховской науки заканчиваются.
— Я их не считаю, — продолжал «пытку» чужак. — Их невозможно сосчитать.
— А на кой тогда? — неподдельно удивился Иваш.
— Жизнь людей и звёзд тесно взаимосвязана, — начал было Атар, но умолк, вспоминая, чем всегда заканчиваются подобные рассказы.
— Постой-постой, — воспользовался паузой староста, — значит, колдовать ты не умеешь?
— Колдовать? Нет.
— Ну, Орей, пойдём. Дугой раз как-нибудь зайдём…
— Староста! — остановил их звездочёт. — Он пусть останется. Раз человек пришёл за помощью, нельзя ему отказывать.
Иваш поднялся, попрощался на скорую руку и дай Боги ноги…!
Говорят, под самое утро пастухи видели, как Орей и чужак выходили из проклятого дома. После того дня у Котомы всё стало на свои места. Как, что? Никто ничего не знал. Известно только, что вскоре умерла соседка Орея, а, умирая, сказала: «Будь проклят чужак со своей зеркальной девкой!»
Староста на вопросы людей ничего толком ответить не мог, бормотал только, что чужак просто считает звёзды и ничего больше не делает. В результате и Иваша тоже привязали к небылицам, потому что и он вместе с Ореем первый раз ходил в гости к парсу. А раз чего-то знает и темнит, значит, у самого рыльце в пушку…
А у Орея вскоре всё окончательно наладилось. В благодарность за это он часто отвозил Атару молоко, сыр, муку. Как ещё он мог отблагодарить старика?
Звездочёт, в свою очередь, стал чаще появляться в селе. Заходил к Орею, где всегда ему были рады, заходил и к старосте, и всё это, конечно, никак не могло ускользнуть от всевидящих людских глаз.
Так уж получилось, что все разговоры в конце концов привели к тому, что нового старосту, равно как и чужака, стали побаиваться, отчего его авторитет рос как на дрожжах. Вскоре и ему уже приписывали волхвование и колдовство. Можно только представить, что сочиняли про самого Атара.
Но, согласно незыблемым местным устоям, сельчане считали: разчеловека приняли, стало быть, он «наш». Исходя из этого, а ещё по настоянию старосты, всем селом дали Капищу ремонт и привели здание в божеский вид. Сменили трухлявые балки между ярусами и под сводом крыши, а под ней обустроили комнату.
На все вопросы Атара о поверхе[10] староста всегда отвечал одно и то же: «Есть ведь не просит?». Там, под крышей, поставили небольшую деревянную кровать, сундук и скамью.
В нижней комнате тоже произошли большие перемены. Жители села не желали противиться приказу старосты и старались вовсю. Одной посуды приволокли столько, что излишки хоть на рынок уноси. Весь старый нехитрый скарб звездочёта легко умещался в углу, а тут такое хозяйство...
Во дворе зачем-то выстроили хлев. Орей подарил щенка и котёнка. Как Атар не отнекивался, а взять их пришлось. Котома без конца твердил, что старик ему дал больше…
Спокойное житье помнится плохо. Всё пронеслось, как один день. Теперь, спустя столько лет, стареющему Атару уже казалось, что вежа всегда была такой.
Про то, чтобы донести до пребывающих в опасном мареве беспечности потомков Богов предостережения о близящихся для них тёмных временах, он тогда и не думал. Едва только заходил разговор об этом, все морщились и говорили, что и не таким ворогам Рассенские казачьи войска да орды головы сворачивали. «Что ж, — терпеливо думал старик, — зёрна бросают в готовую почву. Время ещё ждёт…»
Картинки давнего прошлого спорхнули с его век, испугавшись очередного порыва сильного ветра. Пора было вставать. Осеннее утро полностью вступило в свои права, и Атар встречал его гимном Солнцу.
КЛУБОК 3
Мысль о том, что сегодня должна произойти роковая встреча, весь день отравляла существование старика. Что бы Атар ни делал, чем бы ни занимался - всё равно так или иначе его мысли возвращались к грядущим неприятностям. Проведённый в делах и размышлениях осенний день как-то уж совсем незаметно стал клониться к вечеру. Красное, холодное солнце вдруг провалилось в тяжёлую тучу, что как цепь вековых гор поднялась над кромкой дальнего леса.
Глядящий на кровавые отблески уходящего на покой светила Атар выглядел растерянным. «Если, — думал он, — обещанная посланником Пекла встреча не состоится, к чему тогда были все эти видения?»
Рука привычным жестом потянулась вниз, будто желая прикоснуться к чему-то. Атар резко оглянулся. Тёмная комната хранила покой и умиротворение. Весело потрескивал огонь в очаге, но чего-то не хватало в этой привычной картинке. Да! Конечно! Старик совершенно упустил из виду, что его пёс и кот — единственные существа, которые делили с ним пищу и кров на протяжении долгих лет, целый день не попадались ему на глаза. Как он ни старался, а не мог вспомнить, были ли они дома во время обеда? Конечно, можно было бы понять весеннее настроение животных, со всеми вытекающими отсюда последствиями, но теперь, когда за окном стояла поздняя осень и обезумевший от холода ветер творил во дворе что-то невообразимое?..
Меж тем уже смеркалось, и Атар стал всерьёз беспокоиться. Понимая, что время не на его стороне, он быстро оделся и вышел во двор. Он прекрасно понимал, что в селе эту загулявшую парочку даже искать не стоит, не пойдут они туда. В поле?.. Что им там делать? На погосте?… Так или иначе, а начать, пока не стало совсем темно, лучше было оттуда. Хорошо ещё, что в такую погоду никого во двор и палкой не выгонишь. Вот увидел бы кто-нибудь, что чужак вечером шёл в сторону «мёртвого села», то-то снова было бы потом разговоров.
Пробравшись через кусты и зыбкую ограду из полусгнивших сосновых жердей, Атар вступил на территорию старого погоста. На большей своей части оно мало напоминало место, где обрело вечный покой множество людей. Это и понятно. Хоронить по-новому в селе начали сравнительно недавно, предпочитая до того предписанное Предками погребение через священный огонь Кроды, а потому кродные холмы заросли кустарниками и бурьяном.
С западной стороны, где выстроились неровными рядами свежие захоронения, всё уже имело должный, современный вид. А здесь, со стороны Дïдова Капища, лишь кусты меж толстых старых деревьев да пожухлая от холодов и дождей трава.
Темнело. Атар уже с трудом различал силуэты деревьев. Старый, неухоженный край погоста заканчивался, но кроме безумного ветра, завывающего в голых вершинах берёз, ничто не обращало на себя его внимания.
Стало заметно холоднее. Из густого вечернего сумрака проступали черты ограды западной части. Растительность здесь была куда как скуднее, и сырой осенний ветер легко выдувал тепло из-под ветхой одежды продрогшего перса.
«Делать нечего. — Рассуждал вслух Атар. — Придётся продолжать искать завтра, а сегодня… Сегодня как бы мне не заблудиться в этих кладбищенских кустах».
Выйти из этой своеобразной прихожей страны небытия можно было только в ста шагах правее. Где-то там находились каменная арка и кованые железные ворота погоста. Пройдя меж могильных бугорков и добравшись до указанного места, он обнаружил, что, к его несчастью, вход в мир покоя был надёжно закрыт.
Старик с досадой вздохнул, предвкушая обратный путь во мрак холодной и сырой ночи, но стоило ему развернуться и сделать несколько шагов, как из близлежащих кустов к нему под ноги с лаем бросилась собака.