— А в рот положить его сможешь?
Андрей представил, как огромный зеленый жук ползает у него во рту. Его передёрнуло. Он крепко вцепился в одеяло и промолчал.
— Вот ты, Диман, смог бы положить жука к себе в рот? — Сергей обратился к толстяку.
— Легко!
— А ты, Петь?
— Проще простого!
— А вот я не только в рот положить, так еще и съесть его смогу! — уверенно сказал Сергей.
— Раз можешь съесть, то и ешь! — Андрей набросил на свою голову одеяло и спрятался от ребят.
— Я уже сто раз ел жуков и больше этого! А вот у тебя, похоже, кишка тонка!
Лежа под одеялом, Андрей думал о маме. Он больше не хотел быть в лагере, он хотел к ней. И хотя он обижался на нее из-за того, что она уговорила его приехать сюда, все равно очень скучал и ждал ее. Но до конца смены оставалось еще целая вечность, от этого хотелось плакать. Он не знал, как ускорить время и как сбежать из этого невыносимого места. Андрей чувствовал себя в заточении, прямо как герой любимого фильма «Человек в железной маске».
— Ничего я есть не собираюсь! — слезливым голосом пробубнил Андрей, не вылезая из укрытия.
— Это кажется, что жука есть страшно, на самом деле ничего такого! Попробуй! — Сергей сдернул одеяло и поднес жука к лицу Андрея.
Он встал с кресла и, сделав несколько кругов вокруг него, взял спичечный коробок с майским жуком внутри. Психолог заглянул в щелку. Насекомое пыталось вылезти на волю, но не помещалось в образовавшееся отверстие.
Сергей вернулся на кресло. Держа коробок в руках, он посмотрел на запись, которую сделал в начале сессии. Там было написано одно слово: “тревожность”. Сергей достал жука и, зажав его в кулаке, поднес ко рту. Зажмурившись, он притих.
— Вот прав же он, а? — пробубнил Сергей. — И вправду, один разговаривает, а другой слушает.
Сергей разомкнул губы и вставил жука себе между зубов. Не открывая глаз, он сжал челюсть и в комнате раздался тот самый хруст, который слышал в детстве. Только теперь это хруст был не где-то далеко, теперь он звучал в его голове. Звонкий и до жути мерзкий хруст. Пережевывая насекомое, он взял свой планшет и, зачеркнув слово “тревожность”, сверху написал “Освобождение”. Тщательно прожевывая жука, он откинулся на кресло и, смотря в окно, повторил:
— Один разговаривает, другой слушает.