Коляска остановилась, и возничий раздраженно ударил по стенке:
– Выметайтесь, уважаемые шасты. Дальше на своих двух доползете.
– И с чего он такой недружелюбный? – озорно сверкнул глазами напарник, первый выбравшись на улицу и подав руку Риш.
Чернокнижница обиженно фыркнула и сама спрыгнула на мостовую. Скворги, ещё мгновение назад яростно преследовавшиеся коляску, разбежались, сосредоточенно принюхиваясь к ночным запахам.
– Ну вот, а говорят, Андаунна облагораживает, – с наигранной обидой проворчал Савоор, кинув возничему пухлый кошель.
Тот скупо поблагодарил и взмахнул хлыстом. Мгновение – и коляска скрылась в ближайшем переулке, а за ней по пятам устремились несколько ночных охотников. Что ж, на ремонт бедняге должно хватить, грауг не скупился на плату.
– Не получилось из меня благородной найтин, – сухо бросила Риш.
Она рассеянным взглядом скользила по залитым светом улицам, но мыслями была далеко отсюда. В посольстве наисс, на другом конце Города. В небольшой комнате, где она набралась смелости и рассказала Джеду о сделке с Ясвэлом…
…Пристальный взгляд Джеда пронзал насквозь, заставлял Риш всем нутром чувствовать его боль.
– Ты могла просто сказать, – друг протянул руку, но тут же отдернул её, словно обжегся о плечо Ришалин. – Попросить, и я бы отпустил.
И что на это ответить? Потому что она – дура и жалеет, что поддалась той страсти? А ещё – эгоистка, которая не смогла отказаться от тех чувств, что дарил Джед? Ведь так приятно чувствовать себя желанной и защищенной. Но когда только берешь, ничего не отдавая взамен, рано или поздно перенасыщаешься. И остается только одно желание – сбежать как можно дальше.
Но слова будто застряли в горле. Риш было стыдно. Безумно стыдно, что после того, как наиссы покинули штаб защитников, она вернулась к Ясвэлу и заключила сделку, даже не посоветовавшись с Джедом. Возвращение на работу в обмен на свободу отца.
И самое мерзкое – друг не осуждал её. Не за сделку. А за то, что ей не хватило духу признаться, что не любит его как мужчину.
– Я боялась, что передумаю. Как много раз до этого. За последний год я со счета сбилась, сколько раз пыталась уйти.
– Это не оправдание, – Джед даже голос не повысил, но Риш дернулась, словно от хлесткой пощечины. – Мы договаривались быть честными друг с другом, ещё тогда, в школе, помнишь? Ты всегда была со мной в самые трудные дни, поддерживала, не позволяла сдаться…
И причинила столько боли. Если бы только время можно было обернуть вспять. Она бы все исправила. Объяснилась бы с другом сразу после той ночи, сказала, что не сдержала проклятый дар и что не сможет сделать его счастливым. Что на будущее у неё совсем иные планы, и Андаунне в них места нет.
Но смалодушничала. Побоялась сломать Джеда, и так разбитого исчезновением младшего брата. Потом ждала, когда Эстэн поправится. А потом… потом молчание настолько затянулось, что разорвать все безболезненно не получалось.
– А испытание спокойной жизнью не выдержала, – глухо произнесла Риш. – Прости. Я ужасный друг.
Она хотела, чтобы Джед что-то сделал. Накричал на неё. Разнес мебель каким-нибудь заклинанием. Но не держал эту боль в себе. Потому что в прошлый раз она выплеснулась созданием проклятия, которое пару дней назад убило шаста Лодтиса. Страшно представить, на что друг способен сейчас.
Но Джед только тихо бросил пару рубленых фраз:
– Я тоже, раз закрывал на все глаза. Прости и ты меня. Возвращайся домой, Риш. Я больше тебя не держу…
Последние слова Джеда ножом полоснули по сердцу. Будто отсекли что-то важное. Добили то, что месяцами разрушал яд недомолвок, притворства и лжи.
Но пути назад больше не было. Последний мост сожжен. И жалеть о содеянном было поздно.
– Вы все равно останетесь семьей, Риш, – ворвался в раздумья чернокнижницы уверенный голос грауга.
Ришалин подняла на напарника сухие глаза:
– Не после того, что я сделала. Он любил меня, Савоор.
Чернокнижница впервые произнесла эта вслух. Да что она, даже Джед никогда не говорил эти слова. Словно чувствовал, что не услышит в ответ: «И я тебя».
– Как и ты его. Просто это не та любовь, которая заканчивается белым платьем и оравой детишек, – грауг обошел скворга, который увлеченно метался по улице, явно почуяв какого-то темного духа. – Проклятие настоящей семьи как раз в том, что в ней всегда прощают, Риш. Вы ссоритесь не впервые, но приходила беда, и вы бежали на помощь, забыв про обиду. Вот увидишь, так будет и в этот раз. Просто времени понадобится больше.