Снаткина приближалась, а я ощутил некоторое волнение, особенно когда заметил, что она сжимает в руке клочок бумаги.
— Жила-была Спирохета и брат ее Гранулёз… — негромко сказал Хазин.
Снаткина подошла, заглянула в машину. Я думал, она скажет Хазину что-нибудь язвительное, но она просто смотрела и смотрела. Так что Хазин засмущался и сделал вид, что читает газету.
Через минуту Снаткина обратилась и в мою сторону.
— Я твоей бабке сорок рублей должна осталась, — сказала Снаткина. — Отдам.
Снаткина сунула мне в руку бумажку и направилась к дому. Хазин сфотографировал ее в спину.
Так вот.
— Витя, ты, гляжу, приподнялся, — не удержался Хазин. — Сорок рублей, можно валить домой.
Я развернул скомканный тетрадный лист.
— Золотом, что ли? — насторожился Хазин.
Внутри были четыре красных банкноты. Сорок рублей. Раньше на это можно было велосипед купить, подержанный, но зримый. И я туда же…
— Бумагой, — ответил я и сел в машину.
— Этим мужеубийцам нельзя доверять, — вздохнул Хазин. — Кстати, об убийцах. Эта мерзкая Аглая с утра обстреляла меня из плевалки, в ухо попала. Я прожигал жиклер, а она бежала в библиотеку.
— И что?
— Она сказала, что у нее есть про адмирала Чичагина интересное.
— Хорошо. Поедем.
Мы поехали в библиотеку. В голове переливалась странная мысль про Снаткину, то есть про ее многочисленные велосипеды — куда она старые приспосабливает? Понятно, что сначала в сарай, а потом? Вряд ли продает, копит, скорее всего. Я представил удивление тех, кто купит когда-нибудь снаткинский дом. Забавно…
Хазин управлял машиной и зачитывал новости из «Чагинского вестника».
— …Близ урочища Овсоедова имел место очередной инцидент со снежным человеком… безобразие… цены в заготпункте сезонно повысили, в четверг случились приключения пенсионерки Сосновской, это интересно… Так, значит… некая пенсионерка Сосновская опять попала в беду. Она пошла за водой, поскользнулась на льду и упала в колодец, нет, неинтересно… Криминальные новости, и те не радуют…
— Сейчас же лето, — я вручил Хазину подлещика.
— Вот и я о чем. — Хазин стал грызть. — С этими пенсионерками конкретная засада…
Мне подлещика не хотелось. Взял «Чагинский вестник». Криминальные новости действительно не радовали. В ходе совместного распития спиртных напитков получил раны, несовместимые с жизнью, шестидесятитрехлетний уроженец села Крынки. Его сожительница, гражданка Б., из ревности нанесла ему восемнадцать ударов ножом.
— Расемон на марше. — Хазин грыз бок подлещика и рулил. — Но в целом весьма антично. Классический сюжет, Паша Воркутэн, думаю, воспоет.
— Возможно. Механошин обещает завтра банкет.
— Банкет — это лучшее в нашей профессии. Особенно если приедет врио… Можно будет расслабиться, надоело, пашем как землепашцы…
Хазин стал читать дальше.
— …Коллектив КСЦ «Дружба» выражает благодарность администрации за предоставленные грузовики… вот, кстати: подготовка ко Дню города идет полным ходом, творческие коллективы рапортуют… а, вот подробнее: в районе Овсоедова действительно произошла стычка со снежным человеком. Сысоев, агроном колхоза «Заречный», косил траву на Дальних Пожнях, где и подвергся нападению. Как сообщил Сысоев, снежный человек выскочил из прибрежных кустов и совершил несколько непристойных движений в сторону…
— Что? — не понял я.
— «Совершил несколько непристойных движений». Это квинтэссенция… Кстати, в газете мы до сих пор не были.
— Зачем нам в газету?
— Ну мало ли. Похоже, там работают люди с юмором.
Хазин вгляделся в подвал:
— Похоже. Главный редактор… некто Кондырин.
— Кстати, это неплохо. Агроном Сысоев, сасквоч, несколько неприличных движений… Эта картина стоит у меня перед глазами.
Приехали в библиотеку, Хазин остановился возле входа.
— Сысоеву повезло, — задумчиво произнес Хазин. — Легко отделался, в сущности.
Спорить я не стал.
В библиотеке было душно и по-июньски пустынно, из-за двери директорского кабинета слышалась печальная музыка. Мы поднялись на второй этаж в свой отдел.
— Смотри. — Хазин сфотографировал.
На столе лежала тонкая и жухлая книжка явно девятнадцатого века издания — «Достойные люди губернии», на всякий случай придавленная гирей от весов. Я подошел, убрал гирю на подоконник, стал листать. Хазин разбирался с застрявшим в зубах подлещиком.
В отдел заглянула Аглая.
— Это я нашла, — сказала она. — В хранилище спускалась, искала два часа.