— Еще концерт?! — Хазин ухмыльнулся. — Сводный хор имени Михаила Архангела исполнит популярные пьесы…
— Короче, я передал, — сказал Федор. — И, Витя, не нажирайтесь слишком сильно, хорошо?
— Да я и сам не буду, — пообещал Хазин. — Я же профессионал, я должен фиксировать жизнь во всех ее разнообразных гитиках. А Витенька все запишет в скрижаль!
Федор зевнул и направился к сцене.
— Про фейхоа, кстати, смешно, — сказал Хазин. — У меня есть похожие стихи, как-нибудь расскажу…
Хазин залез в морозильный ларь, достал упаковку крабовых палочек, оторвал зубами уголок, вытряхнул палочку, стал грызть. Концерт продолжался. Паша Воркутэн давал лирику, пел протяжное и душевное, про возвращение домой после долгих странствий, про тропки, ведущие назад в детство, про первоцвет и весенние протоки.
— Что-то здесь душно, — сказал я. — Может, покатаемся?
— Мы все время зачем-то катаемся… К тому же я выпил — и не сяду больше за руль…
Но это, конечно, было неправдой, за руль Хазин сел.
— Ты прав, Витя, я устал… Надо проветрить голову от всей этой филармонии, я должен быть кристально свеж для скорого журфикса…
Мы забрались в «шестерку» и отправились подальше от Центральной площади. Я предлагал на берег реки и искупаться, Хазин хотел далеко на север, в «горячие ключи и студеные логи Кологрива»; сошлись на третьих песках, однако выбраться подальше не получилось — в пяти километрах от переезда нас остановил патруль. Ругаться с милицией в пьяном виде Хазин не осмелился, мы развернулись и на обратном пути съехали к Алешкину болоту и сидели там почти час. Сначала Хазин молчал, потом не мог заткнуться про зерно и «Калевалу», потом просто фотографировал.
Болото было красиво. Над зелеными кочками поднимались мертвые, похожие на сгоревшие спички деревья, воздух дрожал от солнца и пара, за кипреем качались алые призраки. Хазин пытался поймать их на камеру, но призраки ловко уворачивались от кадра, Хазин злился.
Я вспомнил это болото. Раз Федька наврал, что в глубине Алешкина болота есть остров, на котором раньше стояла избушка золотоискателей. Мы выступили с утра и к обеду углубились километра на четыре. Никакого острова не нашли, но между болотных кочек обнаружили бочажины с застоявшейся водой. В воде обитали мелкие жучки со светящимися спинками, Федька кинулся их ловить, но только все взбаламутил, жучки разбежались…
— Город Чагинск… знаменит своими болотами, — сказал Хазин. — Мне кажется, надо потребовать компенсацию… Смотри, вон еще!
Хазин вскинул камеру и сделал несколько снимков. Он заполнил все карты памяти, но так и не смог поймать ни одного призрака.
— Надо вернуться сюда завтра, — сказал Хазин. — Здесь интересное место. Знаешь, Витенька, я недооценивал этот город, здесь не все так паршиво.
— С утра он тебе не нравился, — напомнил я.
— Человек имеет право на ежедневную ошибку. Если бы тебе подкинули клопа, посмотрел бы я на тебя. Здесь есть что-то… дремучее…
Хазин замолчал.
— Поедем, наверное, в «Дружбу», Витя, — сказал он через минуту. — Если действительно врио приехал, надо его все-таки сфотографировать… И жрать окончательно охота.
Мы вернулись в Чагинск, проехали по улицам… каким-то улицам, а город, особенно в центре, был многолюден. Гуляли жители и приезжие, носились дети с шариками, из динамиков на столбах играла музыка, на перекрестках стояли компании и что-то обсуждали.
Возле КСЦ «Дружба» дежурили милицейские патрули. Нас остановили и проверили документы, у Хазина придрались к паспорту и к уровню трезвости, но возник Федор и велел пропустить.
— Федя, ты наш ангел-телохранитель, — сказал Хазин. — Спасаешь нас во второй раз за календарные сутки. Я пошлю тебе набор мармелада.
— На задний двор езжай, — указал Федор. — Там у котельной площадка…
— На двор езжай, в людской для вас накрыто! — продекламировал Хазин.
На болоте он, видимо, не очень проветрился.
— Хазин, держи себя в руках, — сказал Федор. — Это мой тебе добрый совет.
— Федя, ты стал совсем хоумниггер, — ответил Хазин.
Федор усмехнулся и указал, куда нам продвигаться.
Парковка возле клуба была занята машинами, мы аккуратно проехали на задний двор, но площадка у котельной оказалась забита тоже. Хазин с трудом пристроился, заехав передком на угольную гору.
— Поразительно длинный день, — вздохнул Хазин. — А еще далеко не вечер, Витя…
— И что? — спросил я.
— Не люблю такие дни. Когда такие дни…
Хазин замолчал. На входе в зал нас встретила Зинаида Захаровна.