Эти эксперименты были, как всегда, тесно связаны с местным сырьём, и поэтому в Центральной России, в Московском княжестве, они производились на основе ржаного зерна и ржаной муки, а в северо-восточной части Руси и на северозападной Новгородчине, с их более суровыми природными условиями, эти эксперименты проводились на базе ячменя или перловки.
В результате на территории к северо-востоку и северо-западу от Москвы развилось и укоренилось пивоварение, а в центре страны эксперименты с квасом привели в конце концов в середине XV века к возникновению винокуренного производства и к появлению нового алкогольного напитка – ржаного, хлебного вина, которому суждено было со временем превратиться в национальный русский напиток и получить название «водка».
Как всё это произошло, почему именно и где конкретно, рассказывает книга «История водки», составляющая одну часть, одну половину предлагаемого читателю произведения. Другую же часть данной книги составляет написанная автором задолго до «Истории водки» брошюра «Чай. Его типы, свойства, употребление», которая в настоящем издании значительно пересмотрена, расширена в связи с тем, что в чайном деле, в роли чая в нашей стране и в месте самой России на чайном мировом рынке произошли начиная с 1991 года огромные изменения.
Чай появился в России спустя 200 лет после того, как в стране была изобретена водка, приобретшая за два столетия безраздельное положение основного, главного и непременного русского алкогольного напитка. В качестве же национального безалкогольного напитка к моменту появления чая в России уже более восьми веков существовал квас, с которым безуспешно боролся за первенство горячий московский безалкогольный напиток – сбитень, распространённый с середины XIV века, то есть тоже без малого триста лет, но остававшийся всё же московским, городским напитком народа и не проникавшим в деревню.
Таким образом, условия для популярности чая при его появлении были крайне неблагоприятны: и рынок, и симпатии народа, и привычки, навыки, а также традиции – всё это было в пользу водки и кваса, являвшихся не только сильными конкурентами чая, но и изделиями укоренившимися, прочно занявшими своё место в истории, культуре и традициях русского народа. Для чего-либо другого, а особенно для такого чужака, как чай, места, казалось, больше не оставалось.
Да, чай, в противоположность и квасу, и водке, был не русский, не отечественный по своему сырью и по месту производства, а заморский, чужой и чуждый, неизвестный напиток, причём напиток до такой степени редкий и дорогой на первых порах, что о возможностях его состязаний с квасом или водкой просто-напросто не могло быть и речи.
Ведь с самого начала чай ясно заявил о себе, что он, как напиток, – элитарен и аристократичен, ибо он требовал не только затрат, но и специальных знаний для своего приготовления, а кроме того, нуждался, как это быстро выяснилось, в особом «прикладе» – наличии чего-то сладкого (мёда, сахара), пряников или иных кондитерских изделий, чтобы быть «воспринятым» как следует, чтобы доставить удовольствие, а без «приклада» чай оставался пустой водичкой для большинства потребителей.
Если водка или квас к тому же не требовали практически никаких особых приготовлений и условий для своего распития, ибо их можно было распить просто в подворотне, то чай, даже самый бедный, всё равно нуждался в особом месте: для него необходим был не только стол, лавки, стулья, комната, но и особое и недешёвое чайное оборудование. Учитывая обстановку XVII века, когда чай, доставляемый из Китая и проделывавший путь в 9-10 тысяч километров на яках, верблюдах, лошадях, достигал наконец Москвы, скажем, через год-полтора после своей отправки и тем самым невольно превращался не просто в дорогой, а в весьма дорогостоящий товар, доступный как повседневный напиток лишь за царским и боярским столом, трудно было предположить, что этот неброский «водяной напиток» когда-нибудь «завоюет» Россию, учитывая и русский консерватизм в традициях, и русские склонности к тому, чтобы было поменьше забот, и русскую лень и непритязательность к быту, а тем более – скромный, нищенский материальный достаток большинства русского простого народа, для которого раскошелиться не только на сам чай, а ещё и на самовар, заварочный фарфоровый чайник, чашки, блюдца, ложечки, а также на трубу и угли представляло подчас неразрешимую проблему. Ведь кроме углей и воды все остальные элементы чайного приклада не производились первоначально в России и должны были доставляться из-за границы. Превратиться в национальный, в массовый напиток, обладая подобными «стартовыми условиями», было поистине невозможно, представлялось невероятным и фантастическим.