Вам нравятся детективы с убийствами? спросил я.
Детективы — да, отвечал Витгенштейн.
А убийства?
Убийство — механизм, посредством которого сыщик может проявить свою внутреннюю силу и восстановить нравственный миропорядок. Однако сыщик в
"Черной маске" не мыслящее существо, это человек действия, понимающий бесполезность слов. Мне это нравится.
Но в какой-то момент сыщику непременно приходится объяснить свои действия?
Вижу, вы мало читали "Черную маску", сказал Витгенштейн. Разумеется, бывают случаи, когда главный герой в промежутках между действиями задумывается об окружающем. Обычно это служит созданию атмосферы, но такие детали образуют философию, поскольку мир — особенно в детективах — есть все то, что имеет место. В результате в рассказе, который я только что читал, сыщик посреди ночи стоит один на палубе корабля, и вокруг ни звука, кроме тиканья корабельных часов. Часы, говорит сыщик, в лучшем случае обескураживающий инструмент: они измеряют фрагменты вечности — измеряют то, чего, возможно, не существует.
Эта идея захватила меня, продолжал Витгенштейн, поскольку она почти буквально отражает мысль Бл. Августина, высказанную им в «Исповеди»: "Я не могу измерить будущего, ибо его еще нет; не могу измерить настоящего, потому что в нем нет длительности, не могу измерить прошлого, потому что его уже нет".
Вы читали «Исповедь»? спросил я довольно наивно.
Необычайно синие глаза Витгенштейна сверкнули на меня из сумрака сарая.
Это самая серьезная книга на свете, прошептал он.
И стал цитировать мне «Исповедь» целыми абзацами, на великолепной латыни Бл. Августина.
Впоследствии я взял себе за правило в свободное время навещать Витгенштейна, поскольку увидел, что у нас много общего. Иногда я заставал его за прополкой или пересадкой трав, в таких случаях он размышлял порой об их свойствах, обладая в этой сфере энциклопедическими знаниями. В другой раз он говорил о вещах, на первый взгляд между собой не связанных. Например, когда он жил в Дублине, то часто заходил в кафе "Бьюлиз Ориентал" на Графтон-стрит.
Замечательное место, вспоминал он, за этим предприятием, похоже, стоит отличное руководство; и затем превозносил проницательность персонала, который точно знал, что их клиент будет есть каждый день — простой омлет и кофе — без всяких указаний с его стороны. Отсюда он переходил к рассуждениям о преимуществах молчания.
Однажды Витгенштейн вдруг встретил меня следующими словами: до Христа люди переживали Бога — или богов — как нечто вне себя. А после Христа люди не все, но те, кто научился видеть сквозь него, — видят Бога как нечто внутри себя.
И заодно к месту, сказал отец Браун, если позволите, я расскажу вам краткую биографию Витгенштейна, поскольку знакомство с людскими судьбами, как показывают "Жития святых", позволяет яснее видеть промысел Божий.
51. ЧЕРНЫЙ НОСОРОГ
Людвиг Витгенштейн родился в 8.30 вечера 26 апреля 1889 года, будучи восьмым, младшим, ребенком Карла Витгенштейна, сколотившего огромное состояние на создании в довоенной Австрии сталелитейной промышленности. В детстве Людвиг ничем особым не выделялся — его братья казались гораздо более одаренными. Но в возрасте восьми лет он остановился в дверном проеме, размышляя над вопросом: зачем человеку говорить правду, если ему выгоднее солгать?
Не найдя удовлетворительного ответа, он сделал вывод, что, как ни крути, при таких обстоятельствах во лжи нет ничего дурного. Людвиг вошел в дверь и вместе со всей семьей сел ужинать. И все-таки этот вопрос и ему подобные не давали ему покоя всю оставшуюся жизнь.
Считай меня искателем истины, написал он однажды сестре, и я буду доволен.
Ничем особым он как будто не выделялся, однако обладал необыкновенным зрительным и слуховым воображением. С ранних лет он умел насвистывать на редкость верно и выразительно, и за время философской карьеры в Кембридже вместе со своим товарищем Дэйвидом Пинсентом разработал метод исполнения песен Шуберта: Пинсент за фортепиано, Витгенштейн свистит. В десять лет из пустых катушек из-под ниток, брусков, бельевых резинок и кусочков проволоки он собрал швейную машину, которая, как ни странно, сделала несколько стежков: по его словам, он просто представил себе компоненты реальной машины, а затем воспроизвел их.
Эта конструкторская жилка привела Витгенштейна на факультет авиационного машиностроения, в ту пору только зарождавшегося. Летом 1908 года он эмигрировал в Англию, где ставил важные эксперименты на " Аэростатном пункте наблюдений за верхними слоями атмосферы" недалеко от Глоссопа, в графстве Дербишир. Он совершил также несколько успешных полетов на воздушном шаре, которые в дальнейшем сослужили ему хорошую службу, поскольку как-то раз он заметил, что заниматься философией — все равно что составлять карту неизвестной местности. Проплывая над ландшафтом, он увидел, что в любое место назначения ведет множество различных дорог; трудность состоит в том, чтобы приспособить эту точку зрения к практическим нуждам «наземных» путешественников.
Осенью того же года он перешел в Манчестерский университет, где составил чертежи реактивного воздушного винта для самолетов — проект настолько опережавший технологию того времени, что некоторые коллеги сочли его сумасшедшим. Отчаявшись найти понимание, Витгенштейн обратился к чистой физике, а оттуда — к философии математики, обретя в ее строгом царстве некоторое утешение. Однако проблема правды и лжи по-прежнему беспокоила его. Математика предлагала такой взгляд на мироздание, в котором ложь была логической невозможностью. Там не имело смысла принимать решения, поскольку вечная истина чисел лежит вне подобных этических соображений. Лишь в языке может проявиться свободная воля. "Ибо от слов своих оправдаешься", говорится в Евангелии от Матфея.
Это затруднение привело Витгенштейна к Бертрану Расселу, считавшемуся тогда величайшим британским философом. 18 октября 1911 года (в день памяти евангелиста Луки, святого-покровителя живописцев) он без предупреждения вломился в квартиру Рассела в Кембридже, заявив, что обнаружил в себе страсть к философии и желает заниматься этой наукой вместе с ним. Витгенштейн продолжал ходить к Расселу чуть ли не ежедневно. Рассел нашел, что он утомителен и слишком любит спорить. Когда в День поминовения усопших, 2 ноября, Рассел попросил Витгенштейна признать, что в комнате нет носорога, тот наотрез отказался.
Я неоднократно размышлял над этой задачей, сказал отец Браун, и мое объяснение отказа Витгенштейна признать отсутствие носорога звучит следующим образом.
52. БЕЛЫЙ ЕДИНОРОГ
Когда Марко Поло путешествовал по странам Востока, вся средневековая традиция давно убедила европейцев в существовании единорога — животного, похожего на стройную и изящную белую лошадь с длинным рогом на морде. Однако, поскольку встретить его в Европе становилось все труднее, было решено, что звери эти водятся лишь в дальних, диковинных странах, таких как государство пресвитера Иоанна в Эфиопии.
Марко Поло, таким образом, ожидал встретить единорога. На обратном пути из Китая он посетил Яву и там увидел животных, в которых опознал единорогов. Правда, они были не белые, а черные. Шкура у них была, как у буйволов, ноги — как у слона, а рога — куда короче, чем ожидалось. Они были не особенно изящны и совершенно не стройны. Разумеется, Марко Поло видел носорогов. И тем не менее это был единорог, поскольку весь опыт чтения средневековых романов вынуждал определить его именно так.