Строгая охрана из четырёх высоких парней с вожделением глазела на неё.
Ольге нравились подобные взгляды мужчин — жадные, страстные, они поднимали настроение и льстили. Сделав спинку прямей, а классический шаг ещё вычурней, она знала, что стала сейчас в несколько раз привлекательней.
— Добрый де-е-ень! — приветливо пропела она и соблазнительно улыбнулась, словно приглашая всю охрану следом за собой, она играла, она не могла без этого.
— Добрый-добрый!!! — хором крикнули мужчины, затоптались на месте и проглотили «сладкие слюнки», а один из них даже закашлял, поперхнувшись.
Ольга ото всей души засмеялась не в силах сдержаться, прибавила ходу и наотмашь пихнула дверь с табличкой ЖЕНСКАЯ РАЗДЕВАЛКА.
Девчонки, стоявшие там, дико завизжали и как пугливые козы запрыгали по сторонам, прикрывая обнажённые груди и голые попки.
— Ты что — очумела после ЗАГСа?!.
— Оля, стучать надо!
— Да закрой же, сумасшедшая!
Продолжая смеяться, Ольга, наконец, захлопнула дверь и влетела в раздевалку.
— Точно, с ума спятила! Написала заяву и спятила!
Все теперь расслабились и захихикали.
— Ой, Господи, до чего же здесь голодная охрана, — объяснила Ольга, сдерживая смех, — прямо на ходу раздеть готовы!
— Ладно-ладно, тебя есть кому раздеть, — сказала рыжая девчонка, натягивая кофту, — ты говори когда свадьба!
— В конце декабря! Целуйте, поздравляйте! Ура! — Ольга бросила на пол сумку, скинула куртку и закружилась на месте.
— Ура! — заголосили девчонки, стали целовать, тискать, кружиться вместе с ней.
— Ну, Оля, смотри, если не будет приглашений, ты враг номер один, и никаких соревнований во Франции тебе не видать! — пищала на верхней ноте рыжая подруга.
— Да как же я без вас? Ленка, Зинка, Светик… я так счастлива… я даже переодеться не в силах… — и она плюхнулась на топчан, раскинув руки.
— А мы тебе поможем, невестушка наша! Девки, налетай!
Девчонки кинулись к ней, стали снимать ботинки, рубаху, стягивать джинсы, а Ольга на одном дыхании говорила и говорила:
— Вы бы только знали, как я люблю Костика… вы бы только знали… он красивый, внимательный, нежный, а какие мягкие у него пальцы, какие чувствительные губы…
— Слыхали?!. Откровенья пошли!
— Мне бы такого, девки, с такими-то пальцами и губами! — крикнула рыжая подруга, принеся Ольгин спортивный костюм.
Все громко засмеялись и поставили невесту на пол в одном лифчике и трусиках — красивую, стройную, гладкую, выше всех остальных — уже потянулись руки, чтобы снять и сбросить лифчик, но в дверь неожиданно постучали.
Она открылась, и на порог раздевалки стремительно шагнула худая женщина в синем трико и секундомером на шее.
Кто-то из девчонок не успел остановиться и в запарке расстегнул Ольгин лифчик, мигом слетевший вниз и оголивший грудь.
— Ой! — ахнула Ольга и прикрылась.
— ТА-А-К… — протянула женщина, и глаза её округлились. — Никогда не думала, что воспитала Московскую сборную лесбиянок… Вот тебе на-а-а…
Рыжая подруга тут же ответила:
— Татьяна Сергевна, это же наша невеста — Ольга, она прямо сейчас была в ЗАГСе, заявленье подавала, а мы слегка репетируем… древний обряд «одеванье подвенечного платья»… скоро свадьба…
— А-а-а, да-да! — вспомнила женщина и вроде смягчилась, забыла про «сборную лесбиянок». — Поздравляю, Оля, сердечно поздравляю! Это очень серьёзный поступок! — и пошутила. — Только смотри, «чтобы не было потом мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жёг позор за мелкое и подленькое»! Ладно, девочки, репетицию древнего обряда перенести на вечер, а сейчас быстро в зал на репетицию выездной программы! Сколько я могу вас ждать?!. Быстро! Быстро! — и захлопала в ладоши, подгоняя подопечных…
Я стоял у кассы супермаркета и выкладывал из пакета большую бутылку водки «Русский стандарт», длинный батон колбасы и баночку красной икры.
— Всё, — сказал я.
— Где же «всё», — недоверчиво заметила кассирша и ткнула пальцем в пакет, — там ещё что-то.
Я вынул книгу и показал название — «АЗБУКА СЕМЕЙНОЙ ЖИЗНИ», а потом спокойно объяснил:
— Подарок ЗАГСа.
— Ясно, — улыбнулась кассирша, — поздравляю, с вас тыща пятьсот.
И было совсем непонятно — с чем поздравила: то ли с Загсом, то ли с покупкой на тыщу пятьсот?
— Спасибо — ответил я, отдал деньги и вышел.
На пороге магазина в лицо дунул холодный осенний ветер и пригнал откуда-то сбоку красный кленовый лист, который шлёпнулся и прилип на самую середину моей куртки. Я посмотрел на него и вдруг вспомнил недавние слова Оленьки, они так отчётливо прозвучали в ушах, что я даже обернулся, будто она находилась рядом: «Костик, оставь на самой середине вон тот кленовый, большой и красный! Поедем в ЗАГС со шведской короной!».