Мне так и не удалось выяснить, что случилось потом с мсье Дюмоном: то ли он, охваченный благоговейным трепетом перед чудом вероятности, в котором невольно поучаствовал, решил пойти иным путем и, может быть, полностью изменить свою жизнь, наполнив ее разнообразием и радостью; то ли счел нужным прыгнуть с башни еще раз, довершив задуманное. В любом случае, вероятность повторения этого события столь мала, что практически равна нулю, — примерно та же, что и выиграть в лотерею для конкретного человека, — так что мсье Дюмон навеки сошел со сцены, ничем не отличившись, кроме единственного причудливого вклада в легенды теории вероятностей.
Кстати, как ни странно, при покупке лотерейных билетов об этом никто не задумывается. У меня есть соседка, миссис Парсонс, пенсионерка с весьма скромными доходами. Она каждую неделю играет в лотерею, с тех самых пор, как та началась, и всегда выбирает одну и ту же комбинацию, исходя из ошибочного предположения, что это увеличивает шансы на выигрыш. Всегда одну и ту же комбинацию: год ее рождения, год ее брака с давно покойным мистером Парсонсом (на чей номер выпал несчастный случай на производстве: печально, но ничего особенно необычного, если учесть его постоянную беспечность и склонность пренебрегать техникой безопасности) и, самое главное, — число, которое она считает своим счастливым, а именно семь, которое выражает всемогущий фактор «икс» и в один прекрасный день должно, как верит миссис Парсонс, вознести ее в сонм любимчиков Фортуны.
Может быть, мне следует поставить ее в известность, что восемьдесят два процента из любой случайной выборки европейцев от 18 до 65 лет назовут своим счастливым числом семерку. Но миссис Парсонс так непреклонна и так верит в свою удачу, что у меня духу не хватает сказать ей об этом или о том, что шансы ее — или любого другого отдельно взятого человека — выиграть в лотерею настолько малы, что даже покупка билета как таковая эти шансы не сильно увеличивает. Вероятность сорвать джекпот, найдя счастливый билет на улице или получив его в подарок, примерно такая же, как и у бедной миссис Парсонс, которая с религиозным рвением покупает билет каждую неделю вот уже двадцать лет. Но она все равно не теряет надежды, а в этом, я думаю, и есть смысл игры. В конце концов, ну какие еще радости у миссис Парсонс? Церковь по воскресеньям, ежедневные «Арчеры», государственная пенсия семьдесят фунтов в неделю (к сожалению, за мистера Парсонса она ничего не получает, так как на нем не было защитной спецодежды), парикмахерский салон раз в две недели (мытье, полоскание, укладка, четыре пятьдесят, точно как любил мистер Парсонс) и стойкая, радостная надежда, что ее собственное Счастливое Число Семь явится в один прекрасный день, словно герой одного из любимых ею дамских романов.
Может, так оно и будет. Я надеюсь, ради миссис Парсонс, что это случится. Но счастье не измерить числами. Взять, например, двадцать два. Двадцать два года брака — и твоя любимая девушка, восемнадцать лет, 90-70-90, превращенная ужасной алхимией времени в толстую, безрадостную женщину, оживающую только во время показа «Друзей» и заказа ужина из ресторана, вдруг заявляет, что хочет найти себя, и уходит, прихватив детей (девять, шестнадцать), семейный дом (сто двадцать тысяч), собаку (восемьдесят пять в пересчете на человеческие годы), машину («ниссан-санни», 1988) и загадочный фактор «икс»: запах лака для волос («Элнетт», 5.99), постоянный ор телевизора, звуки жизни в доме, теплое пятно на ее стороне постели в холодное утро, когда она вставала на работу, а я решал поваляться еще пять минут, с наслаждением потягиваясь в ожидании аромата кофе.
«Найти себя» в ее случае, конечно, означало «найти другого». В данном случае другим оказался «один парень с работы» (сто семьдесят два, тридцать один). «Он так любит детей, он тебе понравится, мы можем остаться друзьями» — в любой случайной выборке разведенных девяносто один процент слышит либо произносит точно такие банальности. И вот я, один из четырех; моя жизнь все еще управляется числами, но уже за вычетом таинственного фактора «икс», на который все еще надеется миссис Парсонс и который организовал мсье Дюмону его знаменитый полет.