Вот не знаю, насколько Мораг предана игре. Честно говоря, целительницей быть довольно скучно. У нее бывает такое лицо, когда она думает, что никто не смотрит, и еще у нее есть привычка говорить «Да пофиг», когда кто-нибудь поправляет ее ошибки в заклинаниях. Но Вельдаррон, как известно, неровно дышит к Титании (а кто к ней ровно дышит, спрашивается?), и, должно быть, Мораг считает нужным приглядывать за соперницей. И наконец, Паук. Надо сказать, я за него слегка переживаю: то есть я хочу сказать, фантазии фантазиями, а реальность реальностью, но я не уверен, что Паук чувствует разницу. Взять хотя бы то, что я никогда не видел его вне роли. Все остальные вне игры живут нормальной жизнью: Титания держит книжную лавку с литературой по «нью-эйдж», Вельдаррон — бухгалтер, Литсо работает в налоговой инспекции. А Паук — нет. Насколько известно, он всегда Паук. Никто не знает, как его на самом деле зовут; никто никогда не видел его без игрового костюма. Другие приходят в камуфляже или джинсах, иногда заходят в паб по соседству пропустить пару кружек пива, прежде чем облачиться в костюмы и войти в роли. Но не Паук. Он не любитель дружеского трепа. Спросишь его, видел ли он вчера такой-то фильм по телевизору, а он молча уставится на тебя, словно ты — какая-нибудь живность, которую он нашел под перевернутым камнем. Никто не знает, где он живет. Не верится, что у него обычный дом, с диваном, тостером или хотя бы кроватью. Он охотно зайдет в паб — даже выпьет, если кто-то другой угощает, — но всегда прибывает в полном снаряжении: мечи, арбалет, плащ, кольчуга, заплечный мешок, рубаха, фляга с зельем, пояс с инструментами, амулет. И все снаряжение у него хорошее, профессиональной работы. У всех остальных все по большей части самодельное. У большинства игроков только по одной настоящей, действительно хорошей вещи — обычно это оружие. Но у Паука вроде бы все вещи настоящие.
Взять, например, кольчугу. Она стоит кучу денег, но прилаженная кольчуга, подогнанная по размеру, еще дороже. Качественное оружие из латекса доходит в цене до трехсот фунтов, а у Паука целый арсенал: длинные мечи, полуторные мечи, короткие мечи, щиты, кинжалы, арбалеты с особенными стрелами; да еще настоящее оружие, которое он носит с собой для понта (не может же он использовать его в бою). Для ролевой игры то, что надо, но вот в деревенском пабе в субботний вечер может оказаться не к месту.
Хотя ему на это плевать. Его не задевают насмешки и косые взгляды. А после прошлогодней истории с толпой футбольных фанатов большинство наших обходят его стороной и не рассказывают при нем анекдотов из «Властелина колец». Потому что Паук в отличие от Вельдаррона драться умеет; я как монстр со стажем могу подтвердить. Понимаете, у него большой опыт. За тридцать лет у него не наберется и дюжины ран. А когда его ранят, он относится к этому очень серьезно — тут тебе и бутылочки бутафорской крови, и нанесенные гримом шрамы. Более того, я подозреваю, что он потом татуирует эти шрамы, чтобы их увековечить, — я точно знаю, что у него до сих пор остался шрам от волшебного снаряда, которым я, будучи злобным служителем культа, попал в него пять лет назад. Он был страшно зол, что я стрелял ему в спину, — казалось, готов меня убить, хоть Титания, чья очередь была судить, и решила, что выстрел был честный, и Мораг Первой (одной из предшественниц нынешней Мораг) пришлось Паука быстренько исцелять. С тех пор я его чуть побаиваюсь.
Ну и конечно, монстры. Сегодня вечером нас десять: по большей части случайные люди, а не постоянные участники вроде Титании, Паука и меня. Университет — хорошее место для поиска «мечевого мяса»: у большинства студентов куча свободного времени, они бодры, энергичны, и ими, как правило, легко управлять. Но все же руководить обязательно должен опытный игрок, потому я здесь. Неопытные монстры порой увлекаются: не учитывают, сколько раз в них попали, вообще слишком возбуждаются. Моя задача — держать их под контролем. Следить, чтобы они играли по правилам. Следить, чтобы никого не убили по-настоящему. Потому что в этих лесах что угодно может случиться: тут темно, нервы натянуты; иногда, если игра пошла, можно честно поверить, что это все настоящее, что в лесу по правде рыщут орки, волки-оборотни или нежить. Можно почти поверить, что ты за много миль от цивилизации, единственный свет — лунный, любая тень может оказаться врагом. Одно неверное движение, и ты мертв; когда это понимаешь, каждое нервное окончание словно поджаривается на огне, все чувства обостряются.