В эту секунду я понял, что чай был лишь прикрытием, как и махровый халат.
— Ээээ, — протянул я смущённо, — добрый вечер, Валентина Петровна!
— Добрый вечер, шалун! — игриво назвала она меня чужим именем.
— Очень приятно! — вдруг ляпнул я, на беду запамятовав, что женщины постбальзаковского возраста могут воспринимать за комплимент даже случайный кашель.
— Хм, — одна из пол халата поползла вверх за рукой хозяйки, — да ты просто не знаешь, насколько приятно будет нам скоро!
— Нам!? — попытался я восстановить социальную дистанцию.
— Конечно, нам, — и она совершила гигантский прыжок для всего человечества, словно на нее действовала лунная сила притяжения, а не наша. Короче, через мгновение Валентина заключила меня в объятия.
Она крепко ухватила мой затылок и начала осыпать пьяными поцелуями побледневшие щеки. От неожиданности я отступал обратно в проем уборной, пока не уткнулся задом в раковину.
— Ты хочешь в дУше!? — воскликнула она, картинно смущаясь.
— Вообще то я не…
Однако мои слова утонули в ее губах. После нескольких неудачных попыток, вызванных моей увертливостью, она все таки пристыковала свой модуль любви к моему отсеку для приема пищи и впилась в меня долгим бухгалтерским поцелуем.
Я не удержался и сел на край ванны, а она ловко закинула ноги ко мне на колени, и взгромоздилась на них всем своим мясистым крупом. Затем, лишних слов не говоря, она рванула мою рубашку, и пуговицы звонко разлетелись по кафелю.
— Валентина Петровна! — начал я строго.
Она отстранилась, сфокусировала туманный взгляд на мне и полным неги и перегара голосом добавила:
— Просто Валя!
Затем, видимо сбросив с себя всю ложную скромность, Валя съехала на пол и, отталкивая мои руки, начала оперативно разбираться с ремнем и ширинкой. В этот момент меня могло спасти только чудо… и оно случилось.
Соловьиной трелью по квартире разлетелся звонок.
Валентина вскинула голову и недоуменно посмотрела не меня.
Звонок повторился.
— Твою мать! — разочарованно вздохнула бухгалтер, — Муж!
— Что!?
— Муж вернулся!
— Так Вы ещё и замужем?! — вскочил я и помог ей подняться.
— Пока да, — кивнула она, увлекая меня за собой в коридор.
Мои брюки съехали на пол и пряжка ремня позвякивала по полу.
— Тссс! — обернулась она, — Давай, быстро!
— Куда!?
— Сюда, — и она с силой впихнула меня во встроенный шкаф. Потерянные мной по дороге брюки она бросила мне в ноги, туда же швырнула ботинки и плащ, висевший у двери.
Звонок заливался, не переставая.
Валентина посмотрела на меня строго, как будто это я был во всем виноват, приложила палец к губам и, поправив начёс, задвинула дверь шкафа.
И вот, таким образом, я оказался невольным свидетелем семейной сцены.
Сначала муж возмущался, почему жена вставила в замок ключ, когда пошла в ванную. Она крикливо напомнила ему, что тот сам обещал вернуться только к полуночи. Затем последовала какая-то перебранка в комнате, я попытался улизнуть, но едва сдвинув дверцу, увидел, как они, дружно вцепившись друг другу в горло, направляются на кухню. Я шарахнулся обратно и замер, стараясь не дышать. Ужас окутывал меня, когда я представлял, как он меня обнаружит. Более кошмарного развития событий я представить себе не мог. Это было стыдно и унизительно.
Однако время шло. Поцапавшись у самого шкафа, чета осела на кухне. Николай обиженно бурчал что-то нечленораздельное. Валентина гремела посудой. Я слышал, как она согрела нечто в микроволновке, и вскоре знакомый аромат супа из пакета наполнил квартиру. В щель я видел, как она поставила своё варево, донышко водочной бутылки гулко стукнуло о столешницу, и понеслось. Я неловко переступил с ноги на ногу, и лыжи громыхнули по стенке.
— Что это? — встрепенулся супруг.
— Соседи, наверное, — обманщица, округлив глаза, выразительно глянула на щель между дверцами шкафа. Затем она обернулась, решительно двинула рюмку к себе и торжественно произнесла: — Ну, давай, за верность!