Перевожу взгляд на ее золото.
— А почему ты не взяла свои драгоценности?
— Ты забрал… Теперь не мои.
Закрываю глаза. Как же это сложно будет!
— Ясь, я не забрал. Я с тебя их снял, чтобы ты отдохнула. Они твои.
— Я могу надеть? — поднимает глаза.
— Можешь. Но я прошу тебя — не надо. Убери их в свою сумочку и пусть полежат пока там.
Нерешительно мнется у двери.
— Иди сюда. Я помогу.
Подходит к столу, открываю ее сумку, складываю аккуратно все внутрь.
— Это твое.
— Дверь… — оглядывается.
— А дверь не могу открыть, — отрицательно качаю головой. — Садись, поговорим.
А это — мужчины, да.
Сажусь напротив ее, на кресло.
— В каждом доме, Яся, свои правила, так?
— Так… — неуверенно.
— В моем доме такие правила — никто никуда не убегает. Если есть какая-то проблема, то мы садимся, обсуждаем и решаем ее. Вместе. Что за проблема с этими таблетками?
— Они дома.
— Что за таблетки?
— Не могу говорить такое, — категорично качает головой.
— Почему?
— Нельзя мужчине говорить. Только мужу.
— Яся. Нет его. НЕТ, — мне хочется оскалиться на нее, но я сдерживаюсь.
Нет, не на нее. На него, конечно же. И немножечко на ее нелогичное упрямство.
— Я даже по-другому скажу. Тебя у него больше нет! Ты понимаешь разницу? Все! — поднимаю руки ладонями к ней, как обычно делает это она. — Он тебя обижал. Он тебя бросил на улице в опасности. И теперь тебя нет у него. Он тебя потерял. Я — нашел. Ты есть у меня и я хочу заботиться о тебе лучше, чем заботился он. Позволь мне, пожалуйста.
Внимательно слушает.
— Тебе нужна забота. Ты не умеешь пока жить в нашей стране. Я буду тебя этому учить. Ладно?
— Ладно.
— Ты болеешь чем-то?
— Нет.
— От чего таблетки?
— Не могу говорить мужчине, — упрямо поджимая губы.
— Тебе нужно пить их каждый день?
— Да. Врач сказал каждый день.
— Какой врач? Что он лечит?
— Не могу говорить… — краснеет.
— Название таблеток?
Отрицательно качает головой.
Ну е-мое… что это может быть?!
— Почему ты не хочешь сказать?
— Только муж такое должен знать. Ты — не муж. Он сказал — пей. Я подчиняюсь.
— Ты хоть знаешь зачем их пьешь и что ты пьешь?!
— Да, — опускает глаза.
— Говори немедленно! — поднимаюсь на ноги.
Молчит, сжимаясь.
— Ты можешь их не пить?
— Да. Но… — кусает губы.
— Тогда не пей.
— Женщина такое сама не имеет права решить!
Зависаю…
Восточные загадки, твою мать!
Не болеет… каждый день…
— Противозачаточные, что ли?
Отводит глаза, закрывает.
— Да?
— Да.
— Тоже мне проблема! Стой… Почему сама не можешь решать — предохраняться тебе или нет?
— Детей Бог дает. Я — кто, чтобы против быть? Нужно рожать!
— Но ты же пьешь, — недоумеваю я.
— Муж сказал. Не хочет пока детей. Обеспечивать не хочет.
— Муж выше Бога?
— Через муж Бог управляет женщиной. Не достойна, чтобы Бог прямо обращался. Глупа. Не поймет.
— Пока, что-то я не понимаю.
— Что не понимаешь? — пожимает плечами. — Бог говорит исполнять все желания мужа. Он отвечать перед ним. Ты — если покорна, то нет.
— Ммм… Удобно. Но мы с тобой этим путем не пойдем. Ты сама хочешь предохраняться?
— Леша, — закрывает лицо руками. — Не надо говорить со мной. Нельзя про это!
— Да что здесь такого!? Давай, по-вашему, тогда? Я же мужчина? И вот я тебе разрешаю решить самой пить эти таблетки или не пить.
— Ты — не муж.
Мне хочется вытрясти из нее всю эту чепуху!
Присаживаюсь к ее ногам, отрывая от лица руки.
— Ясенька. Тогда не пей их, ладно? Черт с ними.
— Врач сказал, если не пить, то… Не могу сказать, — отрицательно качает головой.
Встаю, делаю пару кругов по комнате. Никогда я не был сильным в схоластике, но видимо придется начинать это противостояние. Приз того стоит.
Присаживаюсь снова к ее ногам.
— Яся…
Подбираю слова, чтобы она поняла меня. Мысль непростая…
— Бог создает нам различные ситуации, правильно?
— Что заслужили?
— Да. И дает нам различные…ммм… возможности, средства, таланты, людей… чтобы мы смогли преодолеть эти ситуации, так?
— Прео-до-леть?
— Решить, справиться.
— Так… — подозрительно.
— И вот тебе дал Бог такую ситуацию. Так?
— Заслужила, — опускает глаза.
— И дал меня. Мужчины же от Бога?
— Только муж!
— Да черт возьми! Давай по-другому. Вот ты сейчас хочешь пойти к мужу. Расскажи мне последовательно, что будет. Вот ты выйдешь, постучишь в его дверь… давай…
С ее внимательного лица исчезает интерес, выражение меняется на обреченное.
— Откроет. Пустит. Вопросы задаст. Отвечу правду…
— Дальше.
— Бить будет. Скажет — развод. Пошла прочь.
— Дальше.
— Все.
— Дальше!!
— Все.
— Все — это умерла?
— Я не знаю. Уходить куда-то надо…
— Куда?
— Я не знаю. У нас в семье никого не прогоняли.
— Ну что-то же делают те женщины, которых прогоняют!
— Да. Кто себя убивает. Кто просит у всех. Кто тело продает. Кто в слуги просится к бывшим родным. Если есть золото — продают. Живут как-то, наверное.
— Тебе какой вариант больше симпатичен? — со злостью всматриваюсь в ее лицо.
По нему текут слезы.
Ну что ж такое… — пытаюсь стереть, но она отстраняется от моей руки.
— Я тебе предлагаю другой вариант. Ты не идешь к мужу. Тебя никто не бьет. Ты остаешься со мной. Я тебя берегу, забочусь, помогаю! Яся, ну я же по взгляду вижу, что ты умная девчонка. Ну что ты заладила, как запрограммированная — "к мужу, к мужу, заслужила"! Чего ты там заслужила?! Нельзя тебе туда. Нет смысла! Ты понимаешь?
— Я понимаю. Мне просто… страшно, — закрывает лицо руками и всхлипывает.
Сажусь рядом и обнимаю ее, прижимая крепко к себе. Не позволяя отстраниться и вырваться.
А она пытается, отталкивая меня в грудь и уворачиваясь.
— Нет! — рявкаю я. — Все, Яся. Конец света у тебя. Твоя версия мира разрушена. Старых правил больше нет. Теперь будешь жить в моей. В моей версии, когда женщине страшно, мужчина ее утешает. Я несу ответственность перед Богом, ты — покорная и ни за что не отвечаешь. Покорная — не обязательно. Но не убегаешь никуда. Хорошо? Все обсуждаем и находим решение.
Глажу по волосам. Вдыхаю поглубже ее будоражащий запах. Губы тянутся к ее идеальной коже. И голова кружится от этой резкой близости. Перестает вырываться.
— Все хорошо будет, — перехожу я на шепот. — Ты же видишь, я тебя не обижаю. Чувствуешь?..
Чуть заметно кивает.
— Прикасаться — плохо.
— Почему? — поправляю я волосы, поднимая ее лицо. — Не отвечай. Знаю я что ты ответишь. Послушай меня, лучше. Ты очень красивая. И меня, как мужчину, очень к тебе тянет. Но я не буду насильно ничего делать. Обнимать иногда буду. Потому что вижу, что тебе это надо сейчас — принадлежать кому-то, чтобы чувствовать защиту. У нас в России так принято: плохо человеку — обними! Я хочу стать тебе самым близким. И мне очень нужен небольшой аванс доверия от тебя.
— Аванс?
— Да. Долг. В займы. Я его оправдаю!
— Прости. Сложно понять.
Закрываю глаза. Вдох поглубже. Ведь, и правда ей сложно.
— Как-будто ты маленькая, а я — брат. Так буду обнимать. Чтобы успокоить.
И, нет, мне ни сколько не стыдно за эту маленькую ложь! Не могу как брат ее обнимать. Тело сходит с ума! Но я же держу себя в руках…
— Разберемся с твоими таблетками. Но только мы с тобой должны действовать как команда, понимаешь? Вместе.
— Команда?
— Все вместе. Всегда вместе. Ты под моей защитой и слушаешься, все мне говоришь. Я — забочусь. Решаю все проблемы, вопросы.
— Семья.
— Семья! — соглашаюсь я.
— Но ты — не муж. Как брат? — опасливо.
— Да. Пока — как брат. Яся, ты мужа ведь не любишь своего?
Отрицательно качает головой.
— Тебя насильно выдали за него?