„Из песен, помню, был „Квадратный Вальс“, — с трудом вспоминает Кукушкин, — впоследствии они практически все не сохранились в репертуаре. Уровень был полностью самодеятельный, альбомом это, конечно, никак не могло считаться“.
И тем не менее, это был уже реальный результат — запись „Визовский Пруд“.
„Встал вопрос: а как мы ее назовем? Шахрин принес бумажку, на которой написаны, были песни, участники и как дежурная версия название „Визовский Пруд“. Это было его предложение. Причем, Шахрин его предложил в качестве названия группы, хотя тогда группы не было“ (Кукушкин). Так группа чуть не получила довольно странное название. Визовский, а правильнее, Верх-Исетский пруд — довольно большой, очень грязный водоем на западной окраине Свердловска, названный в честь не то верховий реки Исети, не то ВИЗа, завод такой, гигант металлургический. Кукушкина эта водоемная галиматья привела в ужас, и Вадик придумал название „Чайф“.
Это, конечно, тоже была галиматья, но иного рода. „Обычно название с напитком связывают, но для меня оно с напитком никак не связано, — размышляет Кукушкин. — Я тогда занимался экспериментальным сочинительством, чай — это было понятие экзистенциальное. Возникла контаминация „чая“ и „кайфа“, и когда его через черточку стали писать, мне обидно было — это одно слово. Меня привлекала какая-то размазанная семантическая аура, когда ничего конкретного в слове не появляется“ (Кукушкин).
Однако мы играем словами ровно в той степени, в какой слова играют нами. Первоначально название принято было писать так:
„Чай-Ф“.
А что наши музыканты пили?
„Чифирь“.
Такая „размазанная семантическая аура“… Шахрин еще не знал, что у них за „чай“ в ходу, а Кукушкин уже группу назвал… Хорошо хоть не „Чифирем“…
Ладно, вернемся к исторической реальности… „И мы сделали первую запись, Вадик дудел на панк-трубе, Олег стучал, я пел, а Бегунова не было“ (Шахрин). Фамилия эта, в нашей истории возникающая впервые, постояльцам ВИА „Песенки“ была известна, слыхали, и не раз, что есть у Шахрина какой-то особенный, настоящий друг, Вовка Бегунов, к нему Володя и пошел со свежей пленкой. „Запись я показал Бегунову, он сказал, что это, конечно, совсем не то, что мы играли в техникуме, но если совместить наш опыт с нынешними идеями, что-то, может, и получится“ (Шахрин).
„К тому времени было понятно, что вот-вот группа случится“. В. Шахрин
…Дописывали альбом у Шахрина дома, куда свезли пульт „Карат“, ревербератор „Тесла“, злосчастный магнитофон «Sharp», три микрофона и инструменты. Из ковра, который до сих пор живет у „Чайфа“ на репетиционной базе, сделали шатер, под ним сидел Решетников с ксилофоном, два Вовы — на диване, к спинкам стульев привязаны микрофоны, которые брали сразу все. „Дольше всего писали в „Квадратном Вальсе“ звук смывающегося унитаза, — свидетельствует Шахрин, — нас этот процесс так увлек, что мы несколько часов на унитаз потратили“…
Так у них оказалось сразу целых два альбома, оба вызывали некоторые сомнения, и решено было их объединить. Записанный с Перовым назывался „Волна Простоты“. Записанный собственно „Чайфом“ — „Дурные Сны“. Что в сумме, спрашивается? „Жизнь в Розовом Дыму“.
Альбом „пошел“. Имя „Чайф“ стало нарабатывать некоторую известность, угодив одновременно и на газетные полосы (стараниями Лени Баксанова в строительной многотиражке), и в список групп, „запрещенных к концертной деятельности и к распространению путем тиражирования“ (стараниями других товарищей в органах культуры)».
Волна простоты-4
…И вот насупила осень. 29 сентября 1985 года, 18:00. Первый концерт.
Помню, что было очень тепло. Будто и не сентябрь даже, а еще солнечный, ласковый август. На ЖБИ — это такой район в Свердловске, который, вместе со всем городом, плавно переехал и в Екатеринбург, и где как находился, так и находится МЖК, тогдашняя вотчина Шахрина, — я приехал накануне, завис у своей тогдашней подруги. Помню, что и Шахрин навестил нас, понятно, что c гитарой, и пел около часа, будем считать, прогонял программу перед концертом.
А концерт должен был состояться в ДК МЖК, «директором которого был Сережа Ивкин, добрейший человек с консерваторским образованием», — рассказывает Шахрин. Быть бы добрейшему Сереже Ивкину и дальше директором с консерваторским образованием, когда б не свела его судьба с Шахриным, который все уговаривал провести в подчиненном Ивкину ДК концерт группы «Чайф». И уговорил. Уволили, его, правда, уже после концерта «Наутилуса Помпилиуса», в самом конце октября. Но это другая история.
Случилось же сие действо «Чайфа» 29 сентября 1985 года, собственно, с тех пор Шахрин сотоварищи и отсчитывают срок своего рождения как группы.
…Зал затих, я вышел на подмостки… Все правильно, кроме одного: зал ни фига не затих, публичных рок-концертов не было в городе «с весны 1982-го, когда в последний раз играл „Урфин Джюс“, первый концерт не совсем в подполье, и каким бы он ни был, в публике царило нервное ликование, чуть испуганное, чуть взвинченное. В маленьком здании ДК МЖК, в крошечном зале с балкончиком было тесно, как в трамвае. Все знакомы, все так или иначе причастны рок-н-роллу, все готовы отчаянно любить эту группу с пока еще непривычным названием, какой бы она ни была. А какова она на самом деле, не знал никто, запись не слышали, чайфов знали только в лицо…».
Так это описывает Порохня, мне же вспомнить практически нечего: я открывал тот концерт. Сказал какие-то идиотские слова о том, что вот сейчас мы все прикоснемся к уникальному явлению, явно вспомнив про Майка и про Боба Дилана, а потом позвал на сцену музыкантов.
Играли сидячий полуакустический вариант в составе: Шахрин (гитара, гармоника, вокал), Бегунов (гитара, бас-гитара, вокал), Решетников (разная перкуссия). Ритм плавал, гитары не строили.
Пантыкин записал потом в дневнике: «На словах и музыке (правда, о музыке говорить сложно, ибо ее почти нет) Шахрина лежит глубокий отпечаток города Ленинграда, хотя нечто индивидуальное за этим все же просматривается. Тексты хорошо читаются, они „здесь и сейчас, кайфуем вместе!“. Заметно влияние рок-н-ролльных традиций, интересно сочетание „ак. гитара — бас — тройник“, в этом сочетании прозвучали самые удачные вещи: „Я Правильный Мальчик“ и «Рок-н-ролл Этой Ночи“. Шахрин неплохо владеет голосом, ему не хватает опыта, но со временем из него может выйти очень неплохой исполнитель».
Дедушка уральского рока (тм) точен в своей оценке — так оно все и было. Что они играли? Сейчас сложно вспомнить тот сет-лист, да и стоит ли? Наверное, все, что было написано Шахриным к тому моменту и что ему самому казалось достойным представления публике. Последняя была довольна, пусть и не до беснования в зале, не до отрыва стульев от пола, но были и бисы, и «Чайф», внезапно ощутивший, что все было не зря, и они действительно нужны, опять начал играть, одна песня, вторая… Шахрин вытирает пот со лба, ребята раскланиваются и уходят со сцены.
И так они делают это уже тридцать лет!
Концерт тот закончился в 19:35, как гласят предания. То есть, с самого начала, без учета моего бессмысленного трепа, всё продолжалось больше часа. Что по тем временам для неумелых еще и не имеющих никакого сценического опыта музыкантов и их фронтмена — очень долго. В общем, это была безоговорочная победа — во всем, кроме одного. Что делать дальше? Концертов в ближайшее время не предвиделось.