Тогда же на глазах у родной аудитории выкристаллизовывался имидж «Чайфа», мало кого оставлявший равнодушным. Даже программа, состоявшая из забойных рок-н-роллов, превращалась в уютный междусобойчик благодаря живому и доверительному общению Шахрина с залом: «Нам всем повезло, что в самом начале мы не видели никаких видео. Мы не знали, как надо. Поэтому мы делали так, как подсказывает нам наше сознание. Скорее всего, если бы информация эта была, мы бы стали подражать. Зачем что-то выдумывать, когда есть примеры, как надо выглядеть, как надо двигаться на сцене, как давать интервью. Мы всё придумывали сами: то штаны-бананы натягивали, я то в майке, то в шинели в дедушкиной выходил. Никто нам не предлагал имиджа».
Первые редкие концерты ещё не превратились в рутину, и музыканты, выходя на сцену, сами переживали бурю эмоций. «Каждый раз я испытывал восторг, непередаваемое ощущение, когда ты — простой парень — выступаешь в родном городе, и всем — и Сортировке, и Химмашу — интересны и важны и ты, и твои песни, и твои идиотские три аккорда. Тебе и самому это интересно», — вспоминал Бегунов. С каждым выступлением «Чайф» не только вёл себя на сцене всё уверенней, но и звучал всё лучше. Если раньше группе хватало двух аккордов (по словам музыкально образованного Нифантьева, «малой каракатицы» и «большой каракатицы»), то теперь общий уровень исполнительского мастерства рос на глазах.
Выступление «Чайфа» 15 октября в программе рок-клубовского семинара на турбазе «Селен» произвело неизгладимое впечатление на гостя из Ленинграда, редактора самиздатовского журнала «РИО» Андрея Бурлаку: «Я до приезда в Свердловск уже знал название „Чайф“, слышал их альбом „Жизнь в розовом дыму“. Но то, как они выглядели живьём, оказалось очень круто. На следующий день я выпросил запись этого выступления, увёз плёнку домой и стал рассказывать о „Чайфе“ каждому встречному, всячески пропагандируя в Питере их творчество».
Не довольствуясь тем, что рассказывают об их концертах очевидцы, с началом нового 1987 года свердловские музыканты и сами двинулись по просторам родной страны. 9 января в компании с «Наутилусом» и «Группой Егора Белкина» «Чайф» отправился на гастроли в Казань. На такую большую ораву билетов в одном поезде не хватило, поэтому выезжать в Татарию пришлось двумя группами. Второй поезд в пути задержался, и к началу концертов в строю недоставало Белкина, Бегунова и Решетникова. Пока утром выступал «Наутилус» с местной командой «Акт» на разогреве, ополовиненный «Чайф» искал выход из сложившейся ситуации. На помощь пришли «урфинджюсовцы» Зема и суперклавишник Александр Пантыкин. Саша тут же расписал на ноты всю программу и буквально за час её переаранжировал. Дневной концерт стал одним из самых необычных во всей истории «Чайфа». Клавишные партии Пантыкина добавили в песни Шахрина дополнительный шарм, а слова Володи о том, что «в сегодняшней сборной винегретной солянке играет половина „Урфина Джюса“», вызвали ажиотаж — «УД» в Казани нежно любили. В «Это» Пантыкин вставил фрагменты из «джюсовской» песни «Чего это стоило мне», чем усилил восторги.
Опоздавшие музыканты прибыли только к пяти часам, злые и голодные — в их тихоходном поезде вагон-ресторан отсутствовал. Вечернее выступление получилось вялым. Те, кто попал с корабля на бал (вернее, с поезда на концерт), не успели прийти в себя. На всякий случай уже отыгравшие «чайфы» во время выступления «Наутилуса» сели в зале и стали «работать» аниматорами: свистели, махали руками и всем своим видом показывали пример казанским зрителям — можно вести себя свободнее.
На следующий день организаторы робко просили Шахрина ещё раз включить Пантыкина в состав группы, намекая, что с этим ингредиентом «Чайф» принимали лучше. Но Володя отказался, и не зря: отдохнувшие свердловчане были в ударе и показали казанцам свою музыку во всей её красе. Два концерта прошли на эмоциональном подъёме. Татарские газеты, в своих репортажах осторожно называвшие группу «Чаем», отмечали её «задушевную демократичность», находили истоки программы в «русских народных и бытовых песнях городской среды» и делали акцент на «артистизме и богатой мимике» В. Шахрина.
Горячий приём не смог остудить даже 35-градусный мороз на улице. Хозяева дали почувствовать гостям, что те настоящие звёзды. Присутствовало всё необходимое: пресс-конференция, фотосессия, раздача автографов и, что немаловажно, гонорары. Музыкантам заплатили по 4 рубля 50 копеек за концерт, а концертов было пять. Получились большие деньги, значительная часть из которых была тут же молодецки пропита. Последний вечер в Казани Шахрин вспоминает с трудом: «Точно помню, что туалет в гостинице находился очень далеко по коридору. Идти было уже тяжело, и мы открывали окно, один вставал на подоконник, двое его держали, потом менялись…»