Под окнами послышались голоса. И Василиса Прокофьевна настороженно умолкла.
— Нет, не она. Манины шаги.
— Дочь?
— Старшая. У этой, секретарь, другое на уме — заневестилась.
В горницу вошла смуглая полная девушка лет восемнадцати. Она поклонилась гостю и сбросила с себя шаль — на спине шевельнулась тугая коса. Взглянув на часы, Зимин поспешно встал: было уже около трех.
— Ну, Прокофьевна, если не успею подготовиться к докладу, — вы виновница.
— Да что ты!
— Не пугайтесь, я шучу. Он крепко пожал ее руку.
— А Катя ваша… Побольше бы нам таких…
— Тебе виднее, — вспыхнув от удовольствия, пробормотала Василиса Прокофьевна и пошла проводить гостя. Еще из сеней услышали они оживленные голоса.
— Вот эта шестеренка, Катя, маленькая, а значения большого, — говорил шофер. — От нее жизнь и сюда идет и вот сюда…
— Интересно-то как! Очень интересно, — отзывалась Катя.
Они так увлеклись, что не слышали скрипа, открывавшейся калитки. Катя опустила фонарик, которым светила шоферу.
— А что, если бы тебе, товарищ шофер, в Залесское завтра, скажем, к нашей избе-читальне подъехать? У нас ребята моторами здорово интересуются. Одни в шофера хотят, другие — в трактористы. А тут бы наглядно… И рассказываешь ты увлекательно. Подходит?
— Это, Катя, не от моего желания, — помолчав, проговорил шофер. — Я все время при Алексее Дмитриевиче. Ежели разрешит…
— Разрешу…
Выронив от неожиданности ключ, шофер обернулся.
— Извините, Алексей Дмитриевич, мы тут малость техникой увлеклись. Сейчас я, мигом.
Катя повернулась к матери спиной и сердито взглянула на Зимина.
— Наговорились? Это, выходит, интереснее, чем доклад готовить.
Зимин рассмеялся.
— Побереги, Катя, огонек. Технику изучаешь, а в ней первое правило — мотору вхолостую не работать.
Не выдержав, Катя тоже засмеялась.
— Ладно. А насчет помещения посмотришь?
— Посмотрю.
— А когда еще доклад политический, можно к тебе прийти?
— Можно. И без политического доклада приходи. Потолкуем. Хорошо? Книги мои посмотришь.
— Приду, — подумав, сказала Катя. — Товарищ шофер, не забудь, завтра ждем тебя. — Она помахала рукой: — Счастливо доехать! — и скрылась во дворе.
— Быстрая у вас дочка, Прокофьевна, очень быстрая… С огоньком, — прощаясь, сказал Зимин. Он еще раз сердечно пожал ее руку. — Теперь ваша очередь приезжать ко мне в гости.
Василиса Прокофьевна долго стояла у ворот, глядя в темноту, поглотившую автомобиль. «Сколько завтра по всей деревне разговору будет: к Волгиным, мол, ночью машина приезжала, сам секретарь партийный… и чай запросто пил… Да, свой человек, душевный». Вспомнила, что Катя на нее сердится, но это не нарушило приятной теплоты на душе. «Ну что же… рассказывала, да ведь не кому-нибудь, а секретарю партийному», — оправдывалась она, входя в избу.
Маня уже спала, а Катя сидела за столом и, отхлебывая из стакана холодный чай, читала книгу.
— Ложилась бы, дочка. Завтра ведь чуть свет побежишь в свою читалку.
Катя промолчала.
«Вовлеклась и про все забыла… Теперь до утра». Василиса Прокофьевна разделась. Забираясь под одеяло, еще раз взглянула на Катю, привлеченная шелестом.