— А мне и женатая сойдет… пусть даже полукровка.
— Ну ты и извращенец!
— Доиграешься же однажды!
Мужчины мерзко расхохотались.
Тору чудом удержал себя от сокрушенного вздоха и нащупал припрятанную за спиной иглу.
Обычно этот инструмент используется для убийства, но правильно уколов противника, можно нарушить ему функции организма или же просто усыпить. Правда, умудриться напасть незаметно для мужчин и Миши… будет весьма непросто.
Конечно же, ни о каких метательных ножах или дымовых шашках и речи идти не могло. Тору скосил взгляд на Акари и заметил, что та тоже отвела руку за спину. Вероятно, она раздумывала над тем же самым.
— Ну что, девушка. Обслужишь меня?
Лысый подошел к Акари, положил руки на ее плечи и прижал к себе.
— …
Акари не стала сопротивляться и позволила тому обнять себя.
Однако…
— ...Упорные же вы ребята, — произнес Дойл, который в следующую секунду появился в обеденном зале.
Тору на мгновение растерялся, затем решил пока посмотреть, что будет дальше. Едва ли бандиты намеревались выхватить клинки и накинуться на хозяина в первый же миг.
— Так ведь в том и состоит торговля, чтобы удовлетворять желания клиентов, нет?
Мужчины подошли к Дойлу с гадкими улыбками и обступили его. Дойл в свою очередь ответил обычным деловым тоном:
— Вы не заплатили, а значит, не можете быть клиентами.
— Заплатить — это пожалуйста. Забирай.
С этими словами лысый, не выпускай из рук Акари, бросил на пол медную монетку.
Разумеется, он так сделал, чтобы унизить Дойла, но тот лишь вздохнул и нагнулся к монетке.
— Ой, оступился, — сказал лысый и наступил ногой на руку Дойла, протянутую к монете. Ногой, обутой в крепкие горные ботинки с шипастой подошвой.
— …
Дойл на мгновение нахмурился, но и только. Он замер с протянутой рукой и произнес, не поднимая головы:
— Можешь ногу убрать?
— О? О, ну да, прости.
Однако мужчина не просто не убрал ногу, но и начал водить носком из стороны в сторону, придавливая руку Дойла к полу.
Дойл испустил короткий возглас, но и только. Он не стал помогать себе второй рукой, не попытался поднять ботинок и просто молча терпел.
— …
Миша и Тарис смотрели на муки Дойла, бледные как смерть.
— Тору!.. — Чайка тихонько дернула Тору за рукав.
— Знаю… — шепотом ответил тот и взял иглу обратным хватом.
Но тут…
— Ну что, Донкервурт? Может, бросишь уже терпеть и сдашься? — спросил, нагнувшись, лысый мужчина, выпустив из рук Акари. Затем продолжил язвительным тоном: — У тебя ведь уже давно посетителей не было. Все остальные давно лавочки позакрывали, понимаешь? Удача покинула тебя. Тебе больше ничего не светит, понял? Дела будут идти все хуже и хуже. Что толку с того, что ты кого-то там нанял? Не думал, что надо знать, когда удочки сматывать? Нет?
— … — Дойл молчал.
Наконец лысый мотнул подбородком, подавая знак остальным.
— Как хочешь. Парни, поразвлекайтесь с его женушкой и ребенком.
— ...Стой, — в конце концов проговорил Дойл. — Моя жена и ребенок здесь ни при чем.
— Ну как ни при чем? — возразил лысый, подло улыбаясь. — Они твои родственники. И если будешь сильно упорст…
И тогда…
— М?..
Выражение лица лысого вдруг обмякло. Он моргнул так, словно не понимал, что произошло.
Затем отчего-то крепко сжал кулаки и сказал:
— Я забыл, у меня важное дело. Уходим.
С этими словами мужчина вышел из «Белого цветка», причем почему-то на полусогнутых.
— А?
Получившие неожиданные приказ об отступлении хулиганы выглядели озадаченными… но по всей видимости полностью доверяли лысому как командиру, так что вскоре тоже освободили помещение.
Что же произошло?
— ...Тору? — Чайка с подозрением взглянула на юношу.
— Нет, это Акари, — ответил тот, затем повернулся к Акари, которая как раз подошла поближе, и прищурился. — Что ты сделала?
— То же, что собирался сделать ты.
— Я думал его просто усыпить…
— А я аккуратно ткнула его пониже живота.
— ...Жестокая ты…
Другими словами, она выпроводила его тем, что ткнула в одну из мужских точек, которая вызывает сильнейшее желание поскорее добраться до туалета. Разумеется, он не мог прервать шантаж просьбой отлучиться в туалет, к тому же это сильно ударило бы по его авторитету среди дружков.
Вероятно, все мысли об угрозах и потасовке из него выбило сразу же.
— Брат, я ничем не собираюсь благодарить тебя за похвалу.
— Это и не похвала, — прошептал Тору все так же не менявшейся в лице сестре.
Раны Дойла оказались серьезнее, чем ожидалось.
— Кх…
Похоже, у него треснула кость на пальце.
До серьезного кровотечения дело не дошло, но раны мучили его сильнее, чем полагал Тору. Рука покраснела и распухла, движения пальцев вызывали боль и не давали ему даже толком пользоваться столовыми приборами.
— Простите, — решил извиниться Тору.
Они находились в глубине гостиницы, в комнате семьи Дойла.
Рядом стояла обеспокоенная Миша и копалась в коробке с лекарствами. Правда, хорошо разбиравшаяся в фармацевтике Акари уже сделала мазь от опухоли, и Тору нанес ее на поврежденную руку.
Поскольку все согласились, что Тарису сейчас на отца лучше не смотреть, его оставили в столовой вместе с Чайкой. Акари же вышла «подышать воздухом»... а на самом деле попытаться найти следы мужчин и развесить какую-нибудь сигнализацию.
— Ты-то чего извиняешься? — ответил Дойл, постаравшись улыбнуться.
— Если бы я вмешался…
— То пальцы испортили бы тебе. Вместо этого будешь работать еще и за меня. Мне повезло, что они напали уже после вашего появления. — Дойл пожал плечами, а затем вновь поморщился от боли.
— Знаете, мы много путешествовали и более-менее уверены в наших силах. Молча смотреть на то, как кому-то ломают пальцы…
— Я не люблю насилие, — перебил Дойл. Затем уставился на распухшие пальцы и продолжил: — От него становится больно. Каждому. От боли люди злятся и нападают в ответ. Обидчику становится больно и он бьет снова. Все повторяется, и нет этому конца. Война закончилась. Я устал от того, что все подряд решается через насилие.
— Поэтому будете молча терпеть?
— Я не собираюсь требовать от других того же самого. Это мой… принцип, так сказать, — пояснил Дойл.
— Почему бы тогда не отдать им гостиницу?
— Не могу. — Дойл покачал головой. — Здесь… на этой земле…
Он посмотрел в сторону заднего двора.
— Спят мои мать и сестра.
И, видимо, поэтому он не сдавался, сколько бы его ни терзали хулиганы. Гленн об этом ничего не говорил.
«Ладно мать, но сестра… Выходит, дочь Гленна? Редкий случай».
Война часто приводит к постоянному дефициту — в первую очередь к дефициту продуктов и лекарств. Из-за этого растет детская смертность. В те времена часто случалось такое, что из двух новорожденных младенцев выживал только один.
— Гостиницей владела мать, я ее унаследовал. Местные хорошо знают об этих источниках и озере… но зачем хулиганам нужно это заведение? — Дойл вздохнул.
Похоже, вести о залежах магического топлива до него не дошли. Видимо, он не разговаривал с Гленном… и, скорее всего, даже не встречался с ним. Кажется, он действительно ненавидел «великого лучника».
«Он ненавидит насилие и потому не любит отца, прославленного война? Или же…»
— В общем, предлагаю поесть. Еда уже остыла, но все-таки. Миша, вы с Тарисом еще не ели?
— Сестра зовет, — сказал Тору и поднялся с места.
Посетителей не было весь день.
Можно даже добавить «снова».
Как сказала Миша, сюда никто не приходил уже дней десять, не меньше. Сейчас, во внесезонье, гостиница могла стоять пустой один-два дня, но десять дней простоя подряд — явно вина хулиганов.