— Один такой есть в Аксре, — сказал Дойл, поднимая голову. — Как раз от него я и услышал про болезнь. Не волнуйся… я обязательно спасу тебя. В тот раз я был ребенком и не мог ничего сделать, но сейчас…
На мгновение Дойл поморщился от душевной боли — не иначе вспомнил «тот раз».
А именно — подробности смерти матери и сестры.
— Сейчас я уже знаю, что делать. Сейчас я взрослый и могу это. К тому же со мной ты. Мы обязательно спасем Тариса, — сказал Дойл Мише, после чего повернулся к отряду Тору. — Прошу прощения, но мы должны готовиться к поездке в город. Можете ли вы присмотреть за гостиницей в моей отсутствие?
— Можем, но…
— Тогда прошу, — быстро закрыл Дойл тему и скрылся в дальней комнате.
Путь до Аксры не очень близкий, и дорога требовала определенных приготовлений. Особенно если с тобой больной ребенок.
— Спасибо вам. — Миша взяла Тариса на руки и проследовала за мужем.
Вопль прокатился по всему особняку.
Слуги переглянулись, затем снова опустили взгляд и вернулись к работе. Каждый сделал вид, что ничего не слышал.
На самом деле они прекрасно знали, кто и из-за чего издал этот вопль. Знали они и то, что мудрее всего будет убедить себя, что событий, приведших к воплю, никогда не происходило… ведь следующий вопль вполне мог издать тот, кто захотел сунуть нос не в свое дело.
— Какой, к черту, «призрак»? — выпалил хозяин особняка Бенджамин Маркос, наместник этих земель.
На полу перед ним лежали бандиты, которых он нанял избавиться от мешавшей гостиницы «Белый цветок», принадлежавшей Дойлу Донкервурту. Бандиты держались за горло и стонали.
— Струсили и сбежали. Стыдно должно быть, «вояки». Вот почему на разбойников нельзя полагаться.
— …
Бенджамин отчитывал мужчин, а рядом с ним стоял примечательный человек.
Худой, невысокий… и не дававший сказать о себе что-либо еще. Его голову скрывал черный капюшон, а тело — черный плащ. Он напоминал тень, которая вдруг решила подняться с пола.
Однако кое-что отличало его от тени — гундо, испускавшее голубое свечение.
Маг. Причем не просто маг, а…
— Впечатляет.
— … — капюшон мага чуть сдвинулся. Видимо, он кивнул.
На его плечо беззвучно опустилась птица, глаза которой горели странным голубым светом.
Обычно этих существ называли «кокатрисами».
Их считали разновидностью фейл — существ, способных применять магию. Мужчин мучил не сам маг, а заклинание птицы.
Сама по себе магия кокатрисов не наносит урона.
Они способны манипулировать лишь нервами. Но этого хватает, чтобы полностью сбить с толку чувства жертв.
Скажем, они могли повлиять на нервы рыбы и внушить ей, что она находится в воздухе. Та испытала бы страшные мучения и попыталась бы поскорее выскочить «наружу», все еще находясь в воде.
Также они могли подменить ощущения человека от дыхания обжигающей болью в горле, которая приводила к страшным мукам при каждом вдохе.
При необходимости они могли менять местами зрение и слух или наслаждение и боль… Фактически власть над нервами позволяла им подчинить себе любое существо.
Тщательно отрегулировав внушение, они могли заставить жертву задушить себя, чтобы вырваться из мучений. Таким образом, хотя магия кокатрисов и не наносила урона, она могла убить их добычу.
— Я недаром заплатил такие деньги, чтобы вызвать тебя, — довольным голосом продолжил Бенджамин. — Ты же умеешь управлять и другими фейлами?
— Кроме. Драгунов. Кракенов, — ответил маг в черном.
Речь его была прерывистой, словно он разговаривал словами, а не предложениями. Возможно, он приехал из какой-то далекой страны, где не говорят на общеконтинентальном наречии.
— Плюс. Ограниченное. Число.
— Неважно. Там всего-то владелец гостиницы и его семья, никаких затруднений возникнуть не должно. Займись ими сейчас же. Времени почти не осталось, так что можешь не мелочиться. В общем, как только я узнаю, что они действительно «исчезли», получишь оставшуюся половину.
— Есть, — маг кивнул и перехватил гундо. — Паула. Паула. Орд. Нансе. Певсе… Фоф. Тинель…
По ходу заклинания в воздухе начали неспешно вращаться диаграммы.
И наконец…
— Явись… «Подчинитель».
Диаграмма вспыхнула особенно ярко.
А в следующее мгновение…
— !..
Бенджамин услышал странный звук, обернулся и увидел за окном нечто черное.
На первый взгляд оно могло показаться лошадью… но нет.
Об этом красноречиво говорил рог на голове.
И еще красноречивее — то, что за окном второго этажа, на высоте от земли, никакой лошади стоять не могло.
— Единорог!.. — изумился Бенджамин.
Маг, в свою очередь, не обратил внимания ни на него, ни на корчившихся мужчин, прошагал прямо к окну и открыл его.
Единороги считались хищными псевдолошадьми, нападавшими на людей безо всякой пощады, однако этот спокойно позволил магу оседлать его.
— До свидания, — сказал маг, и капюшон вновь покачнулся.
Когда Бенджамин понял, что тот поклонился, маг и единорог уже пропали с его глаз.
Оставив после себя лишь характерный звук копыт, отталкивавшихся от воздуха.
Приготовления семьи Дойла затянулись.
Двухдневный пеший поход с больным ребенком требовал обстоятельной подготовки.
К тому же Дойл знал, что нужен хулиганам. Пускай отряду Тору удалось настолько их запугать, что к «Белому цветку» они больше не приближались, но рядом с городами семью Дойла могли атаковать уже другие бандиты. Никто не мешал наместнику нанять еще несколько шаек.
Поскольку Дойл в силу своего характера избегал силовых решений, встреча с бандитами означала бы терпение и бегство. И продукты, и прочие припасы для ночлега на воздухе приходилось выбирать легкие и не затруднявшие движений.
— Господин Донкервурт, — раздался голос Тору в комнате, где готовился к дороге Дойл. — Мы идем с вами. Вы не сможете убежать от хулиганов, если с вами будет Тарис. К тому же ближайший путь в город пролегает через мост… так что, если там кто-то засел, столкновения не избежать.
— ...Хочешь сказать, вы будете нас защищать? — Дойл прервался и поднял голову. На его лице отражалось сомнение.
— Как я уже упоминал, мы немало путешествовали. Кое-какие познания в самозащите у нас есть.
Прошло лишь пять лет после окончания войны… окрестности городов до сих пор кишели бандитами, разбойниками и так далее. Оставшись без основной работы, многие бывшие солдаты вступали на путь беззакония.
Если пассажиры регулярных, охраняемых повозок и машин и способные заплатить телохранителям купцы могли чувствовать себя на дорогах в относительной безопасности, то остальные путники рисковали жизнью… а если не могли постоять за себя, то просто выбрасывали ее на помойку, едва покидали город.
Поэтому Тору говорил вполне правильные вещи, однако…
— Мне всегда было интересно, вы что… бывшие солдаты?
— Ну… вроде того. — Тору пожал плечами. — Вы не любите военных, мистер Донквервурт.
— Ага. — Дойл кисло улыбнулся. — Во время нашей первой встречи я вел себя с Мишей довольно грубо.
— ...Потому что полукровок создавали для войны?
Технологию создания полукровок придумала армия. Все полукровки, еще оставшиеся в живых, либо в свое время были военными, либо вовсе не переставали ими быть.
— Но почему?
— …
— Знаете, мне в голову приходила мысль. — Тору старался тщательно выбирать слова. — Мне доводилось слышать фамилию «Донкервурт», когда я служил в армии. Так называли «великого лучника»...
— Значит, ты о нем слышал? — Дойл поморщился.
Стало быть, он и в самом деле ненавидел в первую очередь Гленна, а не военных. Неприязнь к военным — лишь следствие того, что военным был Гленн.