— Что значит «мы не сможем вернуться»?
— Чувствуете, как изменились ощущения? — император Газ прищурился. Он словно видел их насквозь. — Эта магия отделяет сознание от тела. В конце концов, тело превратится в бесполезный сосуд, и она уничтожит его. Затем сознание обретет новый сосуд — божественный — и станет абсолютным.
Так вот что стоит за ритуалом вознесения?
Отказ от человечности, обретение божественности?
Однако в голосе императора Газа не слышалось эмоций — он словно зачитывал книгу, описывающую грядущие события. Возможно, он считал их неизбежными.
— Абсолютным? Но ведь тебе удалось убить его.
— Конечно же, я не стану наделять своих Империонов способностью разрабатывать магические технологии. Мир и без того стал достаточно сложным, а магия — достаточно распространенной. Ему не нужны Империоны-исследователи вроде меня. Даже если среди простолюдинов вдруг появится маг, талантливый настолько, что сможет разработать заклинание уничтожения бога, я устраню его задолго до того, как он добьется успеха, — меланхолично отозвался император Газ. Затем он обратил взгляд фиолетовых глаз не на Тору, не на Чайку, а на Фредерику. — Вы отправились в погоню верхом на драгуне? Даже я не возьмусь сказать, как заклинание подействует на тех, кто решил пройти сквозь него таким нестандартным образом. Возможно, оно отделит сознание от тела, но не найдет ему сосуда и развеет… а возможно, попросту разрушит ваши тела.
И оба исхода сулят смерть.
— Так почему же вы отправились за мной? — вопросил он с едва уловимым любопытством в голосе. — Неужели думали, что сможете стать богами, устранив меня?
— Нам это не интересно, — сразу же ответил Тору. — Мы просто хотим победить тебя. Не дать тебе стать богом. Заставить понять, что не все в этом мире происходит по твоему желанию. Только и всего.
— Глупость, — император Газ покачал головой. — Ради этого вы пришли сюда? Наплевав на смертельную опасность?
Он развел руками, словно хотел показать искреннее разочарование.
— Мир и без того полон вещей, которые происходят не по желанию людей. Разве жизнь обитателей подножья определяется тем, кто восседает на вершине горы?
И словами, и жестами он изображал удивление и разочарование… хотя на самом деле не испытывал ни того, ни другого. Тору понимал это как по взгляду, так и по голосу мужчины. Тот просто имитировал удивление и разочарование, потому что сейчас эти чувства казались ему уместными.
Хотя сам он не человек.
— Воспользуйтесь религией или чем угодно, придумайте правдоподобную причину и смиритесь с абсурдом и нелепостью. Именно так живут люди. Я не собираюсь ни истреблять человечество, ни причинять им жуткие страдания ради собственного удовольствия. Война в вашей крови. Такими вас сделал предыдущий бог. Вы будете жить теми, кто вы есть, а я — смотреть и упиваться. Неужели вам это не по нраву?
Империоны — лишь инструменты, которые ворошат мир нужным образом. Они изображают человеческие чувства, но не понимают их. И, конечно же, не ощущают. Именно поэтому император Газ без каких-либо угрызений совести создал «механизм» Чаек.
Наверное, с этой точки зрения он действительно достоин стать богом.
Жестоким, беспощадным, капризным тираном.
— Не по нраву. Твои слова до невозможного бесят меня.
— Даже несмотря на то, что не сведи тебя случай с Чайкой, ты бы никогда ни о чем не узнал?
— …
Тору ощутил, как Чайка вздрогнула после слов Артура.
Он осторожно потянулся к ней рукой, не сводя глаз с императора Газа. Но пусть рука его протянулась вслепую, Чайка сжала ее в ответ.
— Да. И вот за это я должен поблагодарить тебя, — Тору оскалив зубы улыбнулся, но край сознания посвятил руке Чайки. — Я не знал, кого защищать, а с кем сражаться, но ты дал мне и то, и другое. И в качестве благодарности я одолею тебя.
— Ты хотел сказать, «убью»?
— Может, дойдет и до этого, — подтвердил Тору.
Едва ли он сможет остановиться, просто поколотив Артура. И едва ли Проклятый Император прислушается к словам юнца, не прожившего и пары дюжин лет. Чудовище, пережившее тысячу лет и собственную смерть, можно остановить, лишь окончательно уничтожив.
— Но я в любом случае не допущу, чтобы ты стал богом. Боги нам не нужны. Пусть они навсегда останутся в головах священников и монахов!
Тору поерзал на спине Фредерики и крепко сжал руку Чайки.
Она поняла команду и отключила защитное поле.
— Тебе конец, Артур Газ!
Тору оттолкнулся от спины Фредерики и устремился к Проклятому Императору, взиравшему на него свысока.
Громко взвыла сталь.
Син отбил удар молота Акари. Возможно, он собирался вынудить наконечник скользнуть по комбоклинку, но у него не получилось. Посыпались искры, раздался скрежет.
— !.. — Акари резко выдохнула и закрутила молот.
Молоты по своей сути плохо годятся для частых атак. Обычно их раскручивают перед ударом, чтобы придать как можно большее ускорение, и поэтому им не удается ошеломить противника частотой взмахов. Разумеется, с другой стороны, каждый удар молотом полагается на центробежную силу и потому очень силен, но факт остается фактом: редкие предсказуемые атаки без труда избегаются и блокируются.
Поэтому Акари компенсировала недостаток «Железнокровием».
Помимо того что ее перегруженные мышцы вращали молот быстрее, чем раньше, они еще и насильно искажали овальную траекторию ударов. Сложные движения позволяли атаковать противника по самым уязвимым местам.
Вот только…
— «Железнокровие» сейчас? — Син прищурился. — Разве ты выбрала молот не ради того, чтобы восполнить нехватку сил и веса женского тела? Вращение молота значительно повышает силу удара, и даже хрупкая девушка с его помощью может расправиться с бронированным рыцарем за один удар, но…
Он не только сражался с Акари, но по пути еще и уворачивался от атак Альберика, Давида, Сельмы и красной Чайки, наседавших на него с боков и со спины.
Кроме того, Сина окружил еще и отряд Жилетта, расправившийся с диверсантами Субару. Но они держались на расстоянии и вмешаться в бой не могли. Неосторожные атаки, в том числе магические, могли навредить Акари и остальным.
— Если использовать «Железнокровие» в паре с тяжелым оружием, увеличивается и отдача… а с ней нагрузка. Я не знаю, сколько ты способна поддерживать его, но если превысишь порог, станешь слабее обычного человека.
— …
Акари молча продолжала натиск. К замахам молотом она примешивала пинки окованными ботинками. Хороший удар ботинком режет плоть не хуже рубящего удара.
Но Син защищался от всех ее атак.
Впрочем, когда Акари применила «Железнокровие», Сину все же пришлось сосредоточиться на обороне. Если до того силы противников были равны, то теперь усилившаяся Акари постепенно продавливала Сина.
Однако, как он уже заметил, вечно так продолжаться не может.
«Железнокровие» нельзя использовать долго. Если вовремя не отменить его и продолжать поддерживать, тело начнет разрушаться и, следовательно, слабеть. Даже если Акари собиралась пожертвовать собой ради победы, шансов на эту самую победу все еще не было. От Сина требовалось лишь переждать ее натиск в обороне, а затем, когда Акари, по сути, выпадет из битвы, просто добить всех остальных.
Но…
— Что ты задумала? — спросил Син, все еще щурясь.
— … — конечно же, Акари не ответила.
И затем…
— ?!
Движения Сина… вдруг замедлились.
Под его ногами появилась голубая магическая диаграмма.
А за ней…
— Что это?!
К ногам Сина пристала материя. Она не атаковала его, а просто цеплялась. Каждым движением ног Син разбрасывал ее вокруг себя, но подобно тому, как человек двигается против течения реки, не без труда.