Поэтому Тору решил, что для начала им нужно обеспечить безопасность белой Чайки, его хозяйки. Совать нос в конфликт «апостолов» и Проклятого Императора их никто не просил, а разбираться в планах возрожденного императора Тору тем более не хотелось.
Однако теперь…
— Барьер, в котором есть лазейки, бесполезен, и неважно, против кого он направлен, — отозвалась Акари словами, которые невозможно оспорить.
— Пожалуй, — Тору сложил руки на груди. — А значит… хоть мне и не хочется…
Видимо, им не получится уйти, пока они не разберутся с тем, кто установил барьер… то есть, по всей видимости, с Проклятым Императором. Однако едва ли человек по имени Артур Газ прислушается к отряду Тору. Если уж ему пришло в голову наплодить целую армию Чаек и использовать их в качестве одноразовых инструментов, то вряд ли он согласится выполнить просьбу случайно оказавшихся не в том месте диверсантов в сопровождении одной из теперь уже бесполезных Чаек.
То есть…
«Мы должны убить его? Мы? Проклятого Императора?»
Дьявол, ставший легендой еще при жизни и продолжавший влиять на мир даже после смерти, в одиночку расправился с целым отрядом апостолов. Противостоять ему…
«Невозможно. Но…»
Как раз такие убеждения и мешают двигаться дальше.
На первом месте стояла не победа над Проклятым Императором, а бегство из замка.
— ...Вернемся пока в тронный зал, — сказал Тору, обводя взглядом Чайку, Акари и Фредерику.
Он не знал, что ждет их там.
Более того — даже толком не представлял, во что их втянуло.
Но…
«Бессмысленно умирать я не согласен. Мы будем жить. В полную силу. Все вместе».
Чайка, принцесса с гробом.
Пусть она с самого начала была лишь инструментом и расходным материалом…
Подобно тому, как Тору смог сознательно отказаться от диверсантского существования, так и она может выбирать, как ей жить, и отказываться от прошлого, кем бы ни родилась.
Далеко не все в жизни человека определяет то, кем он родился.
Даже принятые решения можно пересматривать снова и снова.
Тору считал, что именно таким образом можно поквитаться с жестоким миром.
И поэтому…
— Идем, — сказал он, поднимаясь в полный рост.
Глава 2. Отблески минувших дней
Сначала он ощутил сильный запах ржавчины, забивший нос.
Но не счел его неприятным. Он вообще ничем не проникся.
Похоже, человеческими чувствами он просто не обладал.
Мышление работало без намека на эмоции.
Поэтому…
— …
Он ничего не подумал о том, что стоит совершенно голым… и даже не дрогнул от того, что под ногами валялся рассеченный труп девушки. Он даже не сразу понял, что увидел под собой бездыханное тело.
Камни, вода, деревья, воздух, плоть.
Всё казалось ему равноценным. Тело под ногами — просто плоть, не более. «Останки», «мертвец», «покойник» — лишь слова, порожденные душевными ранами людей. Они полны бессмысленной информации, но лишены всякого толка.
Но раз так…
Почему он вообще задумывается о таких вещах и словно проводит грань между собой и людьми?
Кто он?
Что он?
Сознание его работало исправно, но на месте той самой основы, за которую должна цепляться личность, зияла беспросветная пустота.
— Я…
Он осмотрелся и понял, что находится внутри небольшого здания.
Возможно, внутри какого-то склада. Окон в нем не было, затхлый воздух и тьму пронзал лишь одинокий луч света, пробивавшийся через щель в стене и падавший на стену белой линией.
Ничего другого взгляд не уловил.
Ничто не могло объяснить ему, кто он такой.
Но вместо этого…
— Ты Империон3.
Когда тут кто-то появился?
Он не заметил никого, когда обводил комнату взглядом, но теперь обернулся и увидел мальчика, стоявшего с равнодушным видом.
Мальчик стоял у стены на пыльном полу, однако вокруг него не виднелось ни единого следа. Либо он каким-то образом не касался пола, либо просто возник на том самом месте. Возможно, никакого мальчика нет, а это просто иллюзия. Но хоть он и не понимал, на кого смотрит…
— Импе… рион?..
Слово ничего ему не сказало.
Но отчего-то показалось до боли знакомым.
Мальчик словно разглядел его мысли, кивнул и продолжил:
— Ты тот, кто будет править и управлять половиной этого мира.
— Половиной?..
«Править». «Управлять».
Если задуматься о втором слове, можно прийти к выводу, что рядом со словом «половиной» ему делать нечего. Управлять должно чем-то целостным, потому что в противном случае неуправляемая часть будет непредсказуемо влиять на часть управляемую и тем самым обесценивать усилия.
Однако…
— Именно. Половиной, — подтвердил мальчик. — Править всем не дозволено. Может, тебе и хватило бы сил… но подобный исход нежелателен.
— …
Он нахмурился.
Он не понимал.
Но…
— Смысл твоего существования — править половиной мира, — провозгласил мальчик.
Мальчик говорил настолько твердым голосом, будто оглашал очевидную истину… И его собеседник молча кивнул в ответ.
Он не испытывал недовольства. Человеческих чувств он не ведал.
Раз ему сказали сделать нечто, что не слишком его затруднит, он так и поступит.
А затем…
— …
Он заметил, что мальчик исчез.
Но он уже знал свой путь. Уже не сомневался.
Править половиной мира. Сделать ровно все необходимое для того, чтобы добиться этого. Могло показаться, что задача его поистине грандиозна, но он не боялся. Опять же, этим чувством он просто не обладал.
Потому…
— Половиной мира… — повторил он, вкладывая в слова буквальный смысл. Его совершенно не волновали замыслы того, кому слова принадлежали.
Первым делом нужно выбраться и постичь мир.
Он пошел к выходу, по пути наступив на труп.
Он прошелся по нему, словно по песку или камню. Лишь много лет спустя он, наконец, понял, что в тот день наступил на тело той, кого по меркам мира следовало называть «матерью».
Его воспоминания не тускнели.
И неважно, сколько лет осталось позади — десятки, сотни или еще больше. Он в мельчайших подробностях помнил все, что с ним происходило. Его таким создали.
Поэтому он мог освежить в памяти любой день.
В том числе тот, с которого все началось.
— Хм…
Артур Газ разместился на чудом уцелевшем троне (некогда принадлежавшем князю Хартгену) и проверил самого себя.
Он начал прокручивать мысли, проверяя, связаны ли воспоминания друг с другом, нет ли в них разногласий, не прерываются ли нити размышлений. Он успешно избавился от своего тела, отфильтровал и отбросил все лишнее, переродился в желанную форму… однако метод выбрал достаточно грубый и неожиданных последствий исключить не мог.
В работоспособности тела он более-менее убедился во время битвы с «апостолами», за исключением долговечности, которая ему в этот раз и не требовалась. Достаточно лишь того, чтобы тело прожило до следующей фазы плана.
Серьезных провалов в памяти он не нашел.
Примерно половину своей жизни он помнил в мельчайших подробностях. Конечно, нельзя сказать, что перерождение прошло совсем без потерь, ведь его останки использовали в качестве магического топлива… Однако все необходимые узлы, связывающие сознание Артура Газа, не пострадали, и мелочей он потерял не так уж много.
— …
На губах Артура Газа мелькнула натянутая улыбка.
Вокруг него кружились смутные образы, похожие на порожденные проекторами иллюзии.
Когда он создавал барьер, чтобы оградиться от незваных гостей, немного материи оказалось рядом с ним. Теперь она демонстрировала воспоминания, покинувшие сознание Артура.
3
Пожалуй, самое время сделать заметку относительно этого слова. В оригинале оно написано как «Эмперион», что, на мой взгляд, следует рассматривать как ошибку Сакаки. Окончание «ион» в древнегреческом образует причастие, однако корень «эмпери» означает «опыт», в то время как кандзи японского указывают на другое значение слова: «управляющее стержневое тело». Все-таки в моем понимании здесь уместнее латинский корень «империи», означающий «власть, управление» (в таком случае «империон», видимо, «властвующий, управляющий»). Конечно, получается забавная ситуация, когда мы из латинского корня получаем слово по древнегреческим правилам, но вот такие вот дела. (прим. пер.)