— Проиграла в первой же битве? А как иначе-то, когда вместо того, чтобы кидать иглы из тени, выходишь на передовую.
— …
Виви недобро посмотрела на Тору и заскрипела зубами… но вдруг внутри нее словно лопнула струна. Девушка резко свесила голову и закрыла глаза.
— Чего за? Что с тобой?
— …
Плечи Виви задрожали, и Тору услышал тихие всхлипы.
— Эй…
Он очень удивился реакции своенравной девушки. Он думал слегка раззадорить ее, чтобы разговорить… а теперь оказался чуть ли не подонком, который ни с того ни с сего пришел и оскорбил беднягу.
— Противник оказался слишком силен?
Тору все еще не заходил в комнату, не желая приближаться к Виви. Может, проявлять учтивость он и не обязан, почем зря нервировать и морально ломать ее тоже незачем.
— Господин Жилетт…
— Ваш командир?
— Господин Жилетт жив… я думала, он погиб… но… он сражался против нас так… словно совершенно не узнал…
— ?!
Тору не сразу понял, в чем дело, однако Виви продолжала тихим голосом рассказывать, и картина постепенно сложилась.
Оказывается, Альберик Жилетт долгое время не показывал себя потому, что «умер».
Вскоре после случившегося к Виви обратился Ги, который сообщил, что его можно воскресить. Из-за этого пусть Виви и не стала Чайкой, но решила собирать останки.
Однако в ходе чемпионата боевых искусств княжества Хартген вдруг объявился оживший Альберик и сразился с ней.
Ошарашенные Виви и Николай проиграли Альберику… но Николай успел признать поражение и избежать смерти.
— ...Так вот оно что, — Тору кивнул, хотя вопросов у него появилось немало.
«Чайка ведь убила Ги… хотя, по ее же словам, Ги — нечто вроде бесплотного призрака. Может, их тоже много, как и Чаек? А может, Ги просто успел обо всем рассказать Виви до того, как погиб на острове?»
Прочие вопросы касались Альберика Жилетта.
Тору несколько раз приходилось сражаться против него, и он считал, что более-менее понимает характер юного рыцаря. Альберик — не из тех, кто стал бы с легким сердцем предавать друзей и нападать на них. Рыцари, высоко ценящие честь и справедливость, вообще ненавидят предательство как таковое.
Тогда почему он атаковал Виви?
И…
— В общем, как я понял, Ги сказал тебе, что, если соберешь «останки», сможешь воскресить Альберика Жилетта, так?
— … — Виви безмолвно кивнула.
Похоже, ей уже не хватало духа даже на то, чтобы злиться на Тору.
— Ясно…
Пусть они все еще не знали, кто организовал весь этот спектакль с Чайками — подозрения падали, в первую очередь, на самого императора Газа. Ему, видимо, важно, чтобы Чайки соревновались за останки друг с другом.
Соответственно, все их соперничество происходило лишь по воле создателя, а не по воле самих Чаек. Девушек лишь убедили в том, что они сами этого хотят, хотя на деле все Чайки — не более чем марионетки.
И раз так…
— Прости за резкие слова. Выздоравливай, — сказал Тору и вышел.
Они вместе с Фредерикой вновь отправились в выделенную им комнату. Чуть поодаль шел одетый в серое диверсант Субару, приставленный наблюдать за ними, но Тору уже не обращал на него внимания. Вряд ли он хоть что-то сделает, если Тору будет вести себя тихо.
Куда больше неприятностей может доставить…
— ...Тору.
Возле двери комнаты стояла фигура.
Син.
— А я-то думал, чем ты занимаешься, — бросил диверсант-наставник наигранным голосом. — Неужто даже решиться не можешь, не выслушав всех и каждого?
Син видел его насквозь.
Действительно, Тору ходил к красной Чайке и Виви для того, чтобы хоть как-то оформить скопившиеся мысли и снова все обдумать.
Впрочем, к какому именно решению он придет, не знал даже Син.
Как диверсант, он не мог знать.
— … — Тору промолчал.
— Мы разобрались с твоим наказанием, — заявил Син так непринужденно, словно говорил о погоде. — Ты примешь участие в первой завтрашней битве. Наказанием за вмешательство станет то, что против тебя выступит команда, которую мы считаем сильнейшей. Те самые двое, что появились вчера в последней схватке.
— !..
Получается, сражаться придется против Альберика Жилетта?
— На самом деле, мы ничего о них не знаем. Поэтому хотим столкнуть с тобой и посмотреть, — добавил Син, пожав плечами.
Видимо, люди князя тоже не понимают «изменения» Альберика Жилетта. Значит, он решил, невзирая на потерю памяти, принять участие в турнире по какой-то другой причине. Трудно поверить, что это действительно случайность.
— Хотя, конечно, ты бы все равно сразился с ними, если бы продолжал побеждать. Фактически, тебя вовсе не наказали. Будь благодарен.
— Да уж, спасибо, — отозвался Тору и пригляделся к Сину.
Наверняка он не просто так пришел сюда лично, чтобы рассказать о наказании.
Более того, обычно участники чемпионата узнают, против кого сражаются, уже на арене. Так что речь не просто о том, что Тору не наказали, ему даже слегка подыгрывают.
Скорее всего, Син понимал, о чем думает Тору.
Он кивнул и продолжил:
— Скажи, где останки, и как отключить ловушки.
— ...Так вот оно что, — Тору усмехнулся.
— Мы уже устранили всех Чаек, принимавших участие в турнире. Чайка Богдан и ее спутник тяжело ранены, как и Виви Холопайнен с Николаем Автотором. Таким образом, в ближайшее время никто не сможет вмешаться в битву за останки.
Другими словами, им больше не нужно полагаться на Тору, чтобы побеждать остальных Чаек.
К тому же…
— Мы также захватили в заложники товарищей Виви Холопайнен и Чайки Богдан. Мы пока не знаем, как они отреагируют на новости, но главное — нам больше не нужно, чтобы ты или кто-то еще забирал их останки.
— ...Так вот почему в замке такая слабая охрана?
Чтобы приманить спутников Чаек и захватить в заложники?
— В том числе, — хладнокровно ответил Син.
Получается, есть и какие-то другие причины?
Судя по количеству и расположению стражников, можно предположить, что в замке работает некая система магического наблюдения. Например, вроде той, что организовал в своем поместье Роберт Абарт.
В настоящее время вокруг замка действует плотная сеть заклинаний, обеспечивающих трансляцию чемпионата. Если в сеть вплести охранные заклинания, рядовой маг их попросту не различит.
— В любом случае, оба твоих завтрашних противника — умелые бойцы. Ты вполне можешь проиграть и умереть. Тогда спрашивать будет уже поздно.
— Все равно. Если я скажу сейчас, вы меня на месте прибьете, — Тору ехидно ухмыльнулся. — Я опишу расположение и ловушки на листке бумаги, положу в карман и пойду завтра на бой. Потом обыщете труп, если что.
— …
Пожалуй, Син предвидел такой ответ.
Он молча пожал плечами, затем развернулся и зашагал.
И тогда Тору вдруг обратился к нему.
— ...Син.
— …
Тот продолжал идти.
Но Тору заговорил чуть громче.
— Зачем ты живешь?
— ?..
Син остановился и обернулся.
— Чего ты хочешь, чего желаешь, о чем мечтаешь, ради чего живешь?
— Все-таки ты безнадежно наивен, — устало проговорил Син. — Я диверсант. Я родился диверсантом, живу диверсантом и умру диверсантом. Мне нужно что-то еще? Мечта? У диверсантов их нет.
Можно сказать, с точки зрения диверсанта, он ответил идеально.
«Мудро» и в то же время отстраненно.
— Я еще не умер. Меня еще не убили. Поэтому я и живу. Только и всего.
Ничего не желать. Ничего не просить. Ни в чем не сомневаться.
Просто молча работать, как механизм, пока не сломаешься.
Только и всего.
Именно о таких диверсантах мечтали те, кто в них нуждается. А Син — один из общепризнанных идеалов диверсанта.
— Ясно… — Тору кивнул.
— Ты, как обычно, беспокоишься о мелочах, — бросил напоследок Син, вновь зашагал и вскоре скрылся.
Тору проводил его взглядом, а затем прошептал: