Она повернулась к князю и посмотрела на него обольстительным взглядом.
— Спасибо. Мое желание исполнено.
— И раз оно исполнено… — ответил Стефан, нагибаясь и заглядывая в ее глаза. —
Заслужил ли я прощение, любовь моя?
— Конечно, Стефан. Я люблю тебя, — черная Чайка вскинула руки и обняла его голову. — Пусть мое тело не смогло наградить тебя любовью, твоими любовницами стали мои куклы. Я простила тебя. Теперь все хорошо.
На глазах черной Чайки выступили слезы и…
— Теперь ты можешь умереть.
В следующую секунду Стефан завалился набок и рухнул на пол.
Никто и не заметил, когда остальная пятерка Чаек переместилась ему за спину и атаковала всем имеющимся оружием.
Неужели даже князь, достигший совершенства в военном деле, смог угодить в западню?
А может, пятерка Чаек просто настолько проворна?
Или… все они так долго играли роль любовниц Стефана, что в их присутствии даже воин обращался влюбленным юнцом?
Во всяком случае…
— Ваше величество?!
Диверсанты Субару кинулись было на помощь, но застыли на месте.
Он вскинул дрожащую руку и остановил их.
— Все… в порядке… — сказал князь Стефан Бальтазар Хартген. — Я… заслужил… прощение…
И затем его рука бессильно упала на пол.
Все остальные могли лишь ошарашенно смотреть на него.
Тронный зал наполнила томительная тишина.
«Простила». «Заслужил прощение».
Что еще связывало Стефана и черных Чаек, помимо плотской любви, не знал почти никто. Никто не ведал, как они повстречались, и почему Стефан был готов отдать
Чайкам как княжество, так и свою жизнь.
Но…
— Ах ты… — глухо протянул Давид. — Какого черта здесь…
— У меня лишь один самый любимый человек… отец, — ответила черная Чайка.
Ее очаровательное лицо все так же украшала улыбка.
Она улыбалась, хоть на ее глазах только что погиб человек, которому она «призналась в любви», который шел ради нее на все, лелеял и защищал.
Но…
— …
В то же самое время по щекам черной Чайки бежали слезы.
— Все же Стефан — не мой отец. Два отца мешали бы друг другу.
Она улыбалась сквозь слезы.
Что это — противоборствующие чувства, не связанные друг с другом?
Или же просто врожденная неустойчивость характера Чайки, насильно вписанного в чужое тело? Этого никто не знал.
— Когда отец вернется, и я вручу ему княжество, восстановить Империю Газ будет проще простого.
Очаровательная черная Чайка улыбалась, плакала… и говорила слова, которых не ожидал никто, даже белая и красная Чайки.
— Что?!
Оторопели все.
По всей видимости, о ее планах не знал ни сам князь Хартген, ни диверсанты Субару. Даже эти люди, далекие от эмоций, выглядели совершенно изумленными.
Император Газ «вернется».
Другими словами…
— Что за чушь… — послышались чьи-то слова.
Но улыбающаяся сквозь слезы черная Чайка не обратила на них внимания.
— Когда я собрала останки, внутри меня открылся замок. Я узнала все, — черная Чайка раскинула руки в стороны. — А теперь смотрите же и сожалейте. Я, именно я — единственная и неповторимая настоящая Чайка, выполнившая задачу.
Черная Чайка взмахнула рукой. Другие Чайки подняли один из гробов и открыли его.
Демонстрируя…
— !..
Тело взрослого мужчины.
Все его останки, некогда томившиеся в контейнерах, извлекли и разместили в гробу на своих законных местах. Пусть их и не сшили друг с другом, труп Проклятого Императора все равно выглядел почти целым.
— У?
— У-у…
И белая, и красная Чайки тут же схватились от боли за голову одетыми в оковы руками.
Стоило им увидеть собранные останки, как сознание начало заполняться пониманием.
Того, кто это… что это.
Того, что им нужно сделать.
Того, как следует поступить с собранными останками…
Наверное, подобный «завет» императора скрывается внутри каждой Чайки. Черная увидела останки первыми. Увидела и все поняла.
Поэтому...
— Жалкие неудачницы, мечтавшие стать мной. Настоящая Чайка — лишь я. Я! — срываясь на стон, объявила черная. — Смотрите же на то, ради чего вы появились на свет!..
Гроб вновь положили на пол.
Черная Чайка вжалась в подлокотники коляски, приподняла собственное тело… а в следующую секунду бросилась внутрь гроба. Она сразу схватилась за голову, но потом скользнула взглядом по белой и красной Чайке, которые не могли оторвать от нее взгляда. На мгновение лицо черной Чайки окрасилось самодовольной улыбкой.
— Завидуете? — вопросила она, прижимаясь к останкам. — Вы же тоже так хотите, правда? Хотите настолько, что не находите себе места? Ведь вы тоже Чайки, пусть и ущербные...
Черная все говорила и терлась щекой о труп.
— Но нет. Их собрала я. Это я собрала отца. Моего отца.
— …
Все не относившиеся к Чайкам совершенно не понимали, о чем речь.
Даже отряд Жилетта мог лишь безмолвно смотреть на невероятный спектакль.
— Но не переживайте. Когда отец вернется, вы станете моими марионетками. Вы будете служить отцу продолжением моего тела. Куклы, которыми я пользуюсь, со временем изнашиваются. Замены нужны мне всегда.
Получается, и Ирина, и Арина, и вся эта пятерка Чаек в свое время попала в западню черной Чайки, и та превратила их в марионеток.
— Страдаете ли вы, бракованные Чайки? Мучаетесь ли? Инструмент, выполнивший свое предназначение, больше не нужен. Вы знаете это и все равно продолжаете жить? Все, чем вы занимались, — тщетно. Все, кем жертвовали, — умерли напрасно. Все ваши действия никоим образом не повлияют на будущее…
Черная продолжала говорить. Белой и красной оставалось только бледнеть и вжимать головы в плечи.
— Но ничего. Я дам вам новую цель в жизни. Быть моими куклами.
— Самоподавление!.. — с придыханием обронила Зита.
Подчинить человека своей воле мешает его сознание… то есть способность мыслить самостоятельно.
Но если довести человека препаратами до состояния овоща, он сможет исполнять лишь простейшие приказы.
Поэтому она стремилась использовать как можно меньше препаратов.
Вместо этого она давила на чувство вины, подавляла других, вынуждала смириться с судьбой. Ее жертвы сами отказывались думать и соглашались стать марионетками.
Они доверяли себя черной целиком, полностью принимали ее ценности, избавлялись от тяжести размышлений… и, вместе с ним, от мучительного гнета вины.
Игра на чувстве вины.
Вот сила черной Чайки.
И затем…
— Что же, отец. Сейчас я перерожу тебя в этот мир.
Розовые губы приоткрылись, и продолжающая улыбаться черная Чайка… укусила останки Проклятого Императора.
Вершина «первой» — она же внешняя — стены замка Герансон.
Граница между замком и тем, что окружает его, была не слишком высокой, но могла похвастаться внушительной толщиной.
Внутри стены скрываются многочисленные бойницы и проходы для противостояния осаждающим войскам. «Стена» на деле и сама построена почти как крепость, причем такая широкая, что на ее вершине без труда разъехались бы две повозки.
Впрочем, в мирное время стеной особо не пользовались: двери во внутренних проходах никто не запирал, наверх почти никто не забирался.
Но…
— ...Началось.
Сейчас на обычно безлюдной стене стояло десять человек.
Все они, кроме одного, вооружены до зубов.
Однако каждый одет кто во что горазд и даже оружие сжимает не такое, как у остальных. Меч, алебарда, гундо, лук… Среди них не найти и двух человек, вооруженных чем-то одним. Но, несмотря на все различия, одна общая деталь их облика сразу бросалась в глаза.
Белые маски.
Их носили почти все. Выглядели маски крайне просто, ни о каких изысках не шло и речи. Отличить одну от другой помогали лишь цифры, написанные на лбу или щеке.