Она не помнила, чтобы ее ранили.
Эту часть прошлого забыло сознание, но помнило тело.
С учетом того, что подобные следы есть и у Давида, отчасти он понимал чувства Чайки.
Но…
— Память… провал… — пробормотала Чайка, прищурив взгляд. — Почему?..
Центр верхнего яруса. Помещение точно над магическим двигателем, игравшим роль «хребта».
Похоже, именно здесь оборудована штабная комната, откуда ведется управление летающей крепостью.
Поскольку Зита объяснила Тору, что строение всех летающих крепостей, в целом, одинаковое, тот устремился именно сюда. По пути ему не встретилось ни одного отряда солдат — видимо, все они ушли в «Стратос».
Протаранить и отправить абордажную команду — морская или даже пиратская тактика.
Разумеется, смысл в этой стратегии есть либо когда силы сопоставимы, либо когда атакующий имеет преимущество. Если атаку отобьют, есть риск того, что на абордаж возьмут уже напавшее судно.
Судя по всему, «Соара» не в том положении, чтобы жалеть солдат.
Ситуация стала очень сложной… но это играло Тору на руку.
Наверняка в штабной комнате находится лишь Грат Лансия, управляющий солдатами, да еще пара человек. Сражаться против целой толпы практически не придется.
Но…
— ...Ого.
Как только Тору поднялся по лестнице и направился по коридору, который привел бы его в центральный зал…
В глубине он увидел одинокий силуэт.
— Я-то думал, что ты умер, — весело обратился к нему Рикардо Гавани, тот самый юноша, что сумел обвести отряд Тору вокруг пальца. Он не паниковал и тем более не боялся, а смотрел на Тору, как на какую-то диковинку. — Как тебе удалось выжить в одиночку?
С этими словами Рикардо непринужденным жестом взмахнул рукой.
Совершенно естественное движение, словно он отмахнулся от мухи, слишком близко подлетевшей к лицу. Однако вместе со взмахом раздался металлический звон, а в следующее мгновение в стену вонзился метательный нож.
Тору метнул его, не сказав ни слова.
Однако Рикардо продолжил таким спокойным голосом, словно этого вовсе не произошло:
— Может, какая-то тайная диверсантская техника?
— Кто знает, — Тору отвел метнувшую нож руку и извлек из ножен покоившиеся на поясе комбоклинки. — Это я хочу кое о чем тебя спросить. Да кто ты такой?
Он метнул нож не просто так.
Конечно, он не старался вложить в бросок все тело и душу, но, по крайней мере, он надеялся с его помощью убить Рикардо.
Однако тот отбился от ножа диверсанта безоружной рукой.
Обычный человек так бы не смог.
— Я даже не знаю, что на это ответить, — звонко отозвался Рикардо.
В следующее мгновение он, словно пародируя Тору, извлек из-за спины два кортика. По длине они немного уступали стилетам… но наверняка превосходили по скорости.
— Ты… не проходил воинскую подготовку, — уверенно заявил Тору, глядя на движения противника.
По крайней мере, движения Рикардо никак нельзя назвать движениями человека, которого учили воинскому ремеслу.
Тору понял это еще тогда, когда впервые встретил его. Все опытные воины, включая диверсантов и Тору, в первую очередь обращают внимание на позы и дыхание собеседника, оценивая силу. По внешнему виду человека нетрудно определить его физическую силу, а по разнообразным «манерам», которые никак нельзя полностью скрыть, можно понять, насколько эффективно он умеет ей пользоваться.
Но у Рикардо их нет.
Его движения показывали, что он не тренировался.
Любая тренировка — приучение тела к чему-либо для достижения определенной цели. Воинская подготовка же ставит своей целью превращение тела, не способного сражаться, в готовое к битвам.
Естественно, этот процесс не обходится без шероховатостей.
Без всевозможных излишков.
Так же, как процесс превращения бревна в доски не обходится без стружки.
Но у Рикардо их нет. Вернее, не видно.
— Ты двигаешься не как боец. Твое дыхание, твоя стойка совершенно дилетантские. Но тогда как… как ты смог отбить мой нож?!
— А-а… ты про это, — весело ответил Рикардо. — Это сущий пустяк. Почему птицы летают? Почему рыбы плавают? Ответ тот же самый.
— …
Тору замолк.
Не потому, что он не понял слов Рикардо.
Наоборот, он переварил их… но не знал, возможно ли такое.
— Да, — подтвердил Рикардо, словно прочитав мысли Тору. — Вот такое я существо. Вот таким я уродился. Как птица не может не летать, как рыба не может не плавать, так и я не могу не убивать. И у меня есть к этому талант.
— ...Талант убивать людей?
— Убил одного — первая ступень, убил другого — вторая… Я слышал, есть такое боевое искусство, которое оценивает силу человека по количеству убитых людей. Говорят, экспертом человек признается после того, как убьет десятерых. С этой точки зрения я тоже однозначно эксперт. Если честно, даже я сам не знаю, сколько уже убил. Где-то после первой тысячи мне надоело считать, — объяснил Рикардо и пожал плечами.
— Так это не воинское искусство, а дар убивать?.. — тихо обронил Тору.
Не искусство, а дар.
Особенность, с которой родилось это существо.
Обычно люди рождаются со множеством возможностей. У каждого младенца огромное количество путей, по которым он может пойти, и какая именно из его возможностей реализуется — определяет удача и решение самого ребенка. Можно добавить, что вышеупомянутые «тренировки» — работа по выделению и доведению до совершенства какой-то одной из способностей.
Но что если… этого многообразия нет?
Что если у родившегося человека есть лишь один-единственный талант убивать? Вряд ли такому человеку нужны «причины» и «смысл». Он подобен ножу, созданному лишь для того, чтобы резать. Спрашивать, для чего ножу резать, — бессмысленно и глупо.
Что было раньше — яйцо или курица?
Привычка, из которой развился талант?
Талант, из которого развилась привычка?
Нельзя сказать, какой из этих случаев подходит Рикардо.
Но…
— Я, конечно, ничего не знаю… — уверенно заявил Тору, выставляя стилеты перед собой.
Талант Рикардо — его неотделимая часть, присутствовавшая с самого рождения. Возможно, ему потребовалось время, чтобы развить его. Так же, как у младенца уходит время на то, чтобы научиться ходить… Но поскольку теперь для него это по большей части бессознательный процесс, то и никаких следов осознанных «тренировок» у него не может быть.
Он прирожденный убийца.
«Вот напасть...»
С такими врагами Тору еще не приходилось сталкиваться.
Чем опытнее боец, тем больше он полагается на предугадывание действий противника. Одни лишь сила и реакция не определяют исход битвы. Вот и Тору практически на подсознательном уровне оценивал дыхание и жесты противника, пытаясь предугадать движения противника, чтобы отреагировать на них.
Но против Рикардо это не работает.
Тору не мог предугадывать его действия. Его догадки о том, как дальше будет действовать Рикардо, будут ошибочны. Исправление этих ошибок потребует не так много времени, но в бою на счету каждое мгновение. И в результате, это означает, что движения Тору будут чуть медленнее обычного.
Впрочем, жалобы ему здесь ничем не помогут.
— ...Но не мог бы ты вернуть Чайку? — сказал Тору. — И еще те «останки», что были при ней.
— Не могу. Потом я убью эту девушку, — с улыбкой ответил Рикардо. — Меня будоражит одна мысль о том, как именно она умрет. Кроме того… «останки» я тоже не верну. Я соберу их все и стану наследником Проклятого Императора.
И едва он сказал это…
Как моментально подлетел к Тору.
— !..
В воздухе просвистел кортик.
Тору смог отбить его стилетом… но последующая траектория кортика оказалась траекторией следующей атаки, которую Риккардо обрушил на Тору. В его движениях нет «клише». Это значит, что они могут быть самыми причудливыми, и предугадать, как именно он обратит их в атаку, невозможно.