— …Что? — от удивления Тору округлил глаза.
— Всех, кто убил моего отца. Всех, кто бросил его и бежал. Всех.
Когда красная Чайка говорила эти слова, ее глаза светились чистейшей, совершенно неприкрытой ненавистью и жаждой мести.
«Ничего себе взгляд!..»
Тору ощутил трепет.
Обычно ненависть рождается в помутненном рассудке.
Все люди и животные с самого рождения способны испытывать гнев, но это чувство практически никогда не перерастает в ненависть. Можно сказать, эта эмоция не присуща живым созданиям.
Конечно, порой обстоятельства складываются и переплетаются так, что она все же появляется, но ненавистный взгляд при этом обязательно выглядит мутным или искаженным.
Однако эмоции этой девушки… до ужаса чисты.
Нередко попадаются люди, полные сильной ненависти. Но никогда еще Тору не приходилось видеть человека, который словно родился для того, чтобы полниться ненавистью и обидой, который бы так искренне кого-то ненавидел.
«В этом она ее полная противоположность…» — подумал Тору, вспоминая белую Чайку.
Чайка действовала, ведомая лишь желанием похоронить своего отца. Можно сказать, она не думала ни о чем другом. В каком-то смысле она выражала другую крайность — совершенно не питала ненависти к «героям» или кому-либо еще.
Но красную Чайку переполняла жажда мести, направленная как против «героев», так и против людей из других стран и бежавших вассалов Империи… а может, и всего мира.
«В каком-то смысле она, пожалуй, права…»
Жажда мести красной Чайки казалась не только веским обоснованием действий, чего не было у белой Чайки, но и куда более здравой реакцией девушки, отца которой убили враги.
«Что-то мне немного…»
В то же время вид этой Чайки, способной, не моргнув глазом, объявить, что собирается «убить всех», вызывал в Тору необычные чувства. Та Чайка, с которой путешествовал он, выглядела куда более расслабленной и ни за что в жизни не сказала бы таких слов.
— Чайка и Чайка…
Империя Газ, некогда великая держава Севера. Чайка, наследница престола Империи.
Как нетрудно догадаться по настырности, с которой ее преследует отряд Жилетта, сам факт ее существования может повергнуть Фербист в очередную войну. На континенте хватает людей, мечтающих возродить Империю Газ и получить власть. Для всех этих людей Чайка — подарок судьбы, способный стать во главе движения.
Ее жизнь влияет на будущее континента, и неважно, что она сама об этом думает.
Естественно… что у такого человека появляются и самозванцы.
Если думать о происходящем с точки зрения реакции, достойной дочери императора Газа, то на настоящую Чайку больше походила как раз красная. Наверняка тот копейщик и неизвестный пока маг служили ей так же, как Тору и Акари служили белой Чайке.
Возможно… девушек, называвших себя «Чайками», еще больше.
И, скорее всего, все они ищут «останки». Пусть даже часть не занимается этим с фанатизмом, но все они, оказавшись рядом с останками, наверняка потребовали бы их себе, провозглашая себя законными наследницами.
До сих пор Тору размышлял лишь о том, как они будут искать и преследовать людей, владеющих останками, чтобы забрать их… но теперь, похоже, придется учитывать и то, что искать и преследовать будут и их самих.
Преследователи и преследуемые.
Настоящая и фальшивая.
— Ничего себе ситуация… — пробормотал Тору, выражая поселившееся в нем смутное беспокойство.
И тогда…
— М-м… — вдруг подала голос красная Чайка.
Голос звучал недовольным, стонущим… а если прислушаться, то даже страдальческим.
— Что такое?
— …
Красная Чайка смотрела на Тору, заливаясь краской.
Не то чтобы он что-то с ней сделал… но взгляд ее стал пронзительнее, чем раньше.
— Что?
— …т.
— Чего? Если хочешь что-то сказать — говори внятно.
— …ле… т… — проговорила Чайка, покраснев еще сильнее.
— А? Да что с тобой такое? Скажи уже внятно, — голос Тору стал раздраженным.
И тогда залившаяся краской красная Чайка закричала:
— Туалет!!!
Ну, это было ожидаемо. Съеденное и выпитое должно куда-то деться. Но ее чувства парализовало — хоть она и ощущала позывы, самостоятельно красная Чайка не могла пойти в туалет.
— А… а… а-а, — Тору озадаченно почесал щеку.
Конечно, он мог в любой момент избавить красную Чайку от паралича, но тогда она смогла бы напасть на него. Но если ничего не сделать и оставить ее на месте… получится не очень хорошо. И Тору, и красная Чайка прекрасно понимали, каким крайне неприятным результатом это закончится.
— Сними! Оковы!
— Нет. Не могу.
— Извращенец!
— Это еще почему?
— В туалет прямо здесь! Смотрит! Требует! Половой извращенец!
— Ч… чего?! Да больно надо кому смотреть, как ты ходишь в туалет! — слово за слово, и вот уже Тору начал кричать на красную Чайку.
— Сними! Оковы!
— Я же сказал, не могу.
— Терпение! Предел!
— Нет, погоди хоть немного! — Тору в панике потянулся рукой к Чайке.
— Нельзя трогать! Извращенец!
— Да заткнись ты!
Тору взял красную Чайку на руки, отнес ее в заросли травы неподалеку и вновь усадил. Затем он извлек из ее шеи обе торчавшие иглы.
Теперь ее паралич должен развеяться.
— М-м… — вновь протянула Чайка.
Видимо, неожиданно вернувшиеся ощущения ошеломили ее. Затем она вновь покраснела, посмотрела исподлобья на Тору и сказала:
— Отойди. Куда-нибудь подальше.
Видимо, она имела в виду такое место, до которого не достал бы ни звук, ни запах.
— Ты же не думаешь, что я соглашусь?
— Извращенец!
— Я тебе говорю, не извращенец я! — воскликнул Тору, недовольный тем, что все девушки вокруг него стремились выставить его извращенцем. — Вот черт. В такое-то время…
Кстати, Акари пошла проверить «Светлану».
Поэтому Тору следил за красной Чайкой в одиночестве.
— Я на тебя не смотрю, так что делай, давай, свое дело.
— …
Чайка недобро посмотрела на Тору… но в итоге сдалась, отвернулась спиной и закопошилась в траве. Вообще, трава все равно не дала бы Тору разглядеть нижнюю часть ее тела, но он, тем не менее, тоже решил отвернуться.
Конечно, повернувшись спиной, он давал ей шанс сбежать или напасть… но любые резкие движения в траве выдали бы ее громким звуком. Пусть Тору и не смотрел на нее, он все прекрасно слышал.
— …Извращенец.
— Ладно-ладно. Пусть буду извращенцем. Давай быстрее, — недовольно отозвался Тору, стараясь заглушить слух и обоняние.
Глава 3. Настоящая и фальшивая
Ночь уже давно сменила день.
Лес на склоне погрузился в глубокую тьму.
Тору зажег маленький ручной фонарик, продолжая ждать возвращения Акари.
Напротив него все так же сидела красная Чайка, внимательно следившая за ним.
— …
Тору удивлялся ее неутомимости. Одно дело — просто смотреть, но такой пронзительный, сверлящий взгляд должен отнимать немало сил. Поддерживать его долгое время так же тяжело, как пытаться злиться 24 часа в сутки.
Кстати, он вновь вонзил в нее иглы, и она снова перестала двигаться. Вообще иглы парализуют лишь чувства, но сами мускулы сохраняют подвижность, поэтому со временем к этому состоянию можно привыкнуть и научиться ходить.
Поэтому Тору тоже не сводил с нее глаз.
Они молчали, а вокруг них становилось все темнее…
— …Имя.
Тору подумал, что ослышался.
Но это слово обронила красная Чайка.
Та самая красная Чайка, все это время старавшаяся говорить как можно меньше, несмотря на расспросы Тору и Акари, вдруг заговорила по своей воле. Видимо, ей либо надоело молча сверлить взглядом Тору, либо она устала, либо у нее поменялось настроение. Сложно сказать.