Но... если она действительно «символ» реваншистов, то с ней на удивление небрежно обращались. Не очень понятно, как можно «символ» оставлять совершенно без присмотра и с полной свободой действий. Ее должны охранять, за ней должны следить... другими словами, рядом с ней так или иначе должны быть люди.
— Короче, у нее нет товарищей, на которых она может положиться? Вернее, не было?
— Но если так, — Альберик постучал пальцем по документам. — То кто она? Настоящая Чайка Газ? Или же...
— Не мошенница, не реваншистка, а Чайка другой фракции? — задумчиво проговорила Зита.
— Настоящая она или нет — не так важно, как то, какова ее цель, — сказал Леонардо. — Впрочем... если она настоящая, то возможно, просто собирается эти останки похоронить.
— Я не стану отрицать такую возможность, — сказал Альберик, вспоминая девочку, что он видел в Дельсоранте.
Она показалась ему очень хрупкой.
По ее виду совершенно нельзя было сказать того, что она планировала что-то крупное. Конечно, это мог быть лишь умелый отыгрыш роли...
— Но нельзя забывать, что у нее может быть и другая цель. Или же... что ей манипулируют без ее ведома. И если это так, то те, кто используют ее в своих целях, должны быть наказаны. За то, что они используют такую очаровательную девочку...
— ...
— Для осуществления своих планов... Хм? А что это вы замолчали?
На Альберика не смотрел лишь Матеус, и то потому, что следил за дорогой. Конечно, он был командиром, а они подчиненными, так что ничего удивительного в том, что они внимательно слушали его, когда он говорил...
Но в то же время эти взгляды немного отличались от тех, что он привык видеть.
— Ну. Как бы так сказать, — Николай почесал щеку. — Мы еще никогда до такой степени не... увлекались преследуемой «Чайкой».
— Увлекались? М... может быть, — Альберик задумчиво склонил голову.
Он действительно ощущал, что эта Чайка Газ не похожа на предыдущих самозванок.
Но... это было не все.
— Виви? — Альберик обеспокоенно обратился к своей подчиненной, которая зачем-то начала втыкать иголки в сребровласый парик, который недавно надевала. — Что случилось?
— Ничего такого, — ответила надувшаяся Виви, а затем швырнула парик.
Вряд ли она целилась в кого-то конкретного, но парик прилетел в Матеуса, и тот громко ойкнул — видимо, тот уколол его иглой.
— Понимаете, господин Жилетт...
— Виви просто ревн...
Николай и Зита попытались что-то сказать, но тут...
— Молчать, — вдруг сказала девушка-ассасин, в какой-то момент переместившаяся к ним за спину и приставившая иглы к головам.
— Понял. Молчу.
— Хорошо. Молчу.
Николай и Зита проговорили эти слова с поднятой рукой, словно зачитывая клятву.
— Что-то я ничего не понял...
— Это ничего, господин Жилетт. Вы всегда такой, — с усмешкой сказал Леонардо запутавшемуся Альберику.
«Основа военного ремесла — знание местности», — говорили в Акюре.
Также там учили тому, что человек, попав в затруднительное положение, забывал самые простые вещи. Но если не растеряться и посмотреть на происходящее трезвым взглядом, можно найти неожиданные пути выхода из ситуации.
Вспомнив, чему его учили, Тору решил прогуляться по особняку и осмотреться.
Ничего необычного в его строении он не обнаружил.
Многие знатные люди строили свои особняки по принципу «закрытый снаружи, открытый внутри». Именно таким и был особняк Доминики — снаружи это прямоугольное здание напоминало неприступную стену, зато внутри даже находился двор.
— Это поместье чересчур аскетичное, — прошептал Тору, озвучивая свои впечатления.
Поскольку перед тем, как стать правителем, Доминика была воином, то отсутствие роскоши и излишеств можно понять... но у нее дома вообще не было никаких украшений. Казалось бы, человек военный должен расставить в коридорах доспехи и развесить оружие, но даже это отсутствовало.
Более того, особняк нельзя было назвать ухоженным.
В нем скопилось столько пыли, что шагавший по полу Тору оставлял за собой следы. Из-за этого ощущение того, что он шел по руинам, только усиливалось... как и ощущение безлюдности.
— В ту еще мы, конечно, угодили историю, — со вздохом прошептал Тору, продолжая идти по коридору.
Как он уже успел сказать Чайке, если дойдет до силового варианта отъема «останков», то без битвы с Доминикой Скодой, наезднице на драгуне, никак нельзя обойтись. Однако у Тору не было никакой уверенности в том, что каких-то 2 диверсанта и маг смогут хоть что-то противопоставить наезднице на драгуне.
— Никогда не думал, что придется сражаться против наездника...
Наездники на драгунах фундаментально отличались от обычных рыцарей и воинов.
Если их и можно с кем-то сравнивать, так это с полукровками.
Злые языки описывали их как «людей, продавших свою душу и честь фейлам» или просто как «вошедших в ряды монстров». Некоторые и вовсе не считали их людьми.
Наездник и драгун менялись частями своих тел, и в ходе этого обмена рыцарь и сам становился «отчасти драконом».
Этот же обмен заставлял фейлу-драгуна расценивать рыцаря как «часть своего тела», и эффект для него был полностью аналогичен эффекту для рыцаря.
— Драгун...
На Фербисте существовали существа, которых относили к драконам, но это были не фейлы. Всевозможные виверны и вирмы не умели использовать магию и не отличались особым интеллектом. Некоторые люди считали их «просто огромными ящерицами». Стая вирмов жила недалеко от Акюры, и Тору знал их не понаслышке.
Но драгуны... драгуны были фейлами.
Они знали магию, обладали высоким интеллектом... и именно благодаря этому покрывали себя броней.
Если говорить более точно, они обладали способностью укреплять свою шкуру, усиливая защиту на порядок. Другими словами, им была подвластна магия превращения.
Их не просто невозможно было ранить.
Даже если бы они получили очень глубокую рану, они могли немедленно излечить ее.
И... точно такими же навыками обладал и наездник.
По условиям «контракта» эта магия могла действовать и на наездника, даже если он находился на значительном удалении от дракона.
Другими словами, наездника невозможно ни обезоружить, ни серьезно ранить. Он мог в мгновение ока полностью восстановить свою броню и даже сделать из нее новый меч или копье. Кроме того, они могли излечить любые свои ранения, за исключением самых смертельных — в голову или в сердце.
Именно поэтому наездники так устрашали даже сами по себе.
Но на практике ко всему вышесказанному нужно было прибавить и мощь самого дракона.
Крупные тела этих созданий, способные с легкостью поднять в воздух корову или коня, куда сильнее по сравнению с человеческими. Любой их удар — лапой, хвостом, крылом, чем угодно — мог с легкостью разрушить дом или пробить брешь в крепостной стене.
Не стоило думать, что если драгуны не обладали боевой магией, то это делало их слабыми.
— Вот бы у них было какое-нибудь слабое место...
На самом деле Тору почти ничего не знал о жизни драгунов.
Мало того, что их не так много, каждая страна считала своих наездников на драгунах секретным орудием и строго следила за тем, чтобы никакая информация о них никуда не просачивалась. Сам Тору слышал о них только из рассказов вернувшихся с заданий диверсантов, сам он еще ни разу драгунов не видел.
Более того, сами эти драконы были поистине неуловимы... нередко бывало и так, что они располагались в том же лагере, что и наездник, но даже товарищи наездника не замечали дракона до начала битвы... Несмотря на свои размеры, они пугали еще и умением действовать незаметно.
— Если драгун большой, то можно попробовать вынудить его сражаться внутри особняка... правда, если он сравняет это здание с землей, нас погребет под обломками заживо.